Записки бойца Армии теней

Я услышал ее впервые. Как здорово, мощно, призывно звучит она! Я тут же перевел ее слова.

— Народ с такой песней непобедим! — как всегда, кратко, но весомо, изрек капитан Анри, подняв руку со сжатыми в кулак пальцами. В глубине души я исполнился гордостью. Лишь в глубине: здесь все, кроме Мишеля, считали меня югославом Поповичем. Многие так и звали: «Юго»… «Монте-негро»…

Еще и еще песни. Поет Хосе-Мариа. Это — «Кукарача». Она известна многим, подпевают. И чудится нам топот коней, развевающиеся в беге гривы, всадники в широкополых сомбреро со страшными ножами-навахами. Неудержима победоносная поступь героев-повстанцев Панчо-Вильи!

— Венсеремос!.. Венсеремос!.. — и мы все встаем в круг, беремся за руки. Да, мы победим. Обязательно! Пусть это будет не завтра, не через месяц… Даже, может, не через год… Все равно победим! Место одного павшего займут десятки новых бойцов. Неважно, что мы — разные. Когда враг общий, то с ним дерутся сообща.

Конечно, и мы, югославы — питомцы Белградской военной академии на Банице — мы ведь тоже должны выступить, или как? Одной из наших песенок была шуточная черногорская:

Oj, ћeвojкo-japeбицe, ћe си била? — На граници. На граници стража стоjи и сумньива лица бpojи. Кральу Петре, српско дете, чyвajy те бajoнети!.. Од Цетиньа до Босфора пружа нам се Црна Гора. Од Загреба до Берлина — Хрватска je домовина…

(Ой, девушка-голубица, где ты была? — На границе. На границе стража стоит, подозрительных считает. Король Петр, сербское дитя, штыки охраняют тебя. От Цетинья до Босфора — Черногория. От Загреба и до Берлина — Хорватия!)

Мы — безвестные солдаты. Даже ближайшие товарищи не знают наших настоящих имен и фамилий. В них ли дело? Мы боремся, жизнь наша сурова. Никто не знает, что ждет нас завтра. Многие уже погибли. Может случиться — погибнем и мы. И вряд ли кто-нибудь сообщит об этом нашим матерям, близким. Останемся мы «без вести пропавшими». Нет!.. Долой слабость! Не зря наш девиз: «Лучше погибнуть стоя, чем пресмыкаться на коленях!»

* * *

Наш «пикник», как можно было бы назвать подобные сборы, закончен. Спустя некоторое время мы с Мишелем тронулись в путь: в Шатену а, близ Доля, надо было сдать взятые там напрокат велосипеды и поездом отправиться к Монбельяру. Перед домом хозяина мы увидели идущего нам навстречу аббата. Аббат как аббат: черная сутана со стоячим воротником, требник в руке.

— Зиг и Пюс! — неожиданно услыхали мы и вздрогнули: эти наши клички мог здесь знать лишь один человек! «Аббат» и оказался капитаном Анри! Почему он здесь, а не в Безансоне?

— Поторапливайтесь! Вас отзывают в Париж. Связная ждет на вокзале. До отхода поезда три часа…

…Поезд тронулся. Анри поднял руку, и, будто поправляя свою черную шляпу, слегка помахал ею…

— Ты знаешь, что у него за требник? — хитро спросил меня Мишель, — в нем, в специально вырезанной полости, он носит свой браунинг!..

Глава 9

В автошколе

В Париже, у площади Согласия, близ моста через Сену имени Александра III, нас ждала Викки:

— Не собираетесь ли вы снова навестить «Великую Германию»? Мне кажется, что по вам там уже скучают… — вместо предисловия шутливо спросила она и, заметив перемену на наших физиономиях, тут же добавила: — Уверена, что оккупанты вас ищут здесь, а не у себя…