Записки Флэшмена. Том 2.

— Да... вы необычный человек, — говорит. — И это к лучшему. Я и сама чужда условностей. Думаю, мы отлично поладим. — Она снова улыбнулась, но это, как ни странно, не придало ей миловидности, поскольку хотя зубы ее сияли, как жемчуг, они слегка выдавались вперед — признак породы, без сомнения. — Вопреки вашей привычке нести очаровательный вздор. Золотые каскады и сэндвичи с сыром! Именно так завоевывали вы сердца всех своих леди?

— Только если был уверен, что это оценят. Но не поймите меня превратно, ваше высочество — это выглядит как вздор, но я не слукавил ни в едином слове. — Я сделал шаг вперед и склонился над ней, глядя с обожанием. — Знаете, вы из тех, кого в наших краях называют «бесподобная красавица». Да-да, более желанной женщины я не встречал с момента...

— Как покинули вокзал Гар-де-л`Эст? — отрезает она. — И даже это может быть неправдой — моя горничная гораздо привлекательнее меня... Не сомневаюсь, вы это заметили.

— Привлекательной — это пустое. Я сказал — желанной. В любом случае она всего лишь служанка, а не принцесса... И ей ничего не надо от меня.

Кральта поглубже уселась в кресло и стала задумчиво смотреть на меня, играясь локоном.

— А мне надо, — говорит. — На деле, сэр Гарри, каждый из нас хочет получить кое-что от другого, не так ли?

Она поглядела на бутылку, которую прихватила с подноса и поставила над умывальником.

— Не стоит ли нам начать наши... негоциации с бокала вина?

Я встал и налил вина. Когда мы пригубили, она поставила свой бокал на маленькую полочку у окна, скрестила под мантией ноги, откинула назад золотую гриву и посмотрела мне прямо в глаза. В них не читалось более улыбки, но и недружелюбия также. Я опять склонился — верите или нет, но это дает преимущество: женщинам не очень нравится, когда сильный косматый мужчина скрючивается у их ног, готовый в любой миг распрямиться как пружина.

— Стефан Бловиц сказал, что вам известен секрет, который я хочу выведать, — начинает принцесса, — и что вы охотно...

— Поправлю, ваше высочество — секрет, который хочет выведать князь Бисмарк.

— Совершенно верно. — Она склоняет голову. — Кстати, высочеством меня называют подданные. Для друзей я Кральта.

— Весьма польщен. Зовите меня Гарри. Итак, для начала: с какой стати наш занятой Отто, несущий на своем хребте все заботы мира, пожелал вызнать какой-то древний секрет, не стоящий ломаного гроша?

— Понятия не имею, — напрямик отвечает она. — Он мне не сказал. И это не тот человек, у которого принято спрашивать про мотивы.

— Даже тем, кто состоит с ним в столь близких отношениях?

Принцесса даже не моргнула, не говоря о том, чтобы покраснеть.

— Давайте начистоту, Кральта: мы оба знаем Бисмарка и его точный как часы ум. Ему недосуг тешиться пустыми загадками — а более дурацкой придумать сложно, — не имея на то серьезных причин. Неужели у вас нет даже догадок, каковы они могут быть?

Она отпила еще вина.

— Вы сами ответили на вопрос... Гарри. Его точный как часы ум. Он должен знать все. Если тут кроется какой-то иной мотив, мне он неизвестен.

А если бы и знала, все равно не сказала. Да и какая теперь разница, думал я, любуясь шелковистыми локонами и нежной кожей. Пора переходить к сути.

— Ладно, все это пустое. Но прошу прощения, я перебил вас. Вы что-то хотели сказать про Бловица...

— Он заявил, что, если я спрошу вас, как удалось раздобыть берлинский трактат... вы можете все рассказать мне.

— Совершенно справедливо. Рад буду служить.

Принцесса оторопела.

— Сейчас?

— Ну, со временем. Допустим, в Вене.

— Слово чести?

— Клянусь! Не беспокойтесь, я признанный эксперт в вопросах чести.

Она заколебалась.

— А что до тех пор?

Я просто усмехнулся ей улыбкой лукавого Флэши, и она выпрямилась в кресле, одарив меня долгим взглядом и выпятив нижнюю губу на манер, заставивший меня сглотнуть слюну.

— Понимаю. Такова цена.

— Я бы назвал это справедливым обменом, — отвечаю я, упиваясь собой.

Избегая встречаться со мной глазами, Кральта отвернула голову, демонстрируя породистый царственный профиль. Голос ее был холоден и спокоен.

— Вы находите его честным, называя такую цену? Пользуетесь преимуществом над беззащитной дамой? Не из тех ли вы мужчин — полагаю, вы знаете, о чем я, — что испытывают наслаждение, заставляя женщин унижаться перед ними...

— Ага, я грубая свинья, значит? А вы столь же беззащитны, как прусская армия.

— Но мне предстоит просить вас назвать свои условия, может, даже умолять...

— Неужто вы собирались спрашивать их?

Секунду принцесса оставалась неподвижной, потом вздохнула, встала с кресла, все так же придерживая мантию под подбородком, и оглядела меня с головы до ног, улыбаясь с выражением холодного превосходства.

— Ни на мгновение, — говорит и, повернувшись ко мне спиной, стряхивает накидку на пол, оставшись стоять нагой, как младенец.

Я потерял равновесие и сел, пожирая взором длинные стройные ноги, округлые ягодицы, осиную талию и алебастровое совершенство крепкой обнаженной спины, так внезапно открывшиеся мне. Она вильнула задом и, когда я страстно ухватил его, бросила поверх плеча самодовольный взгляд.