Записки городского хирурга

– Отчего же, есть и такие врачи, что и правильные порой диагнозы пишут. У нас, к примеру, в больнице принято, что если «Скорая» сразу написала острый аппендицит или желчекаменная болезнь, то мы их даже не смотрим.

– А кто же их диагностирует?

– Первая хирургия, они же – лапароскописты. В Питере почти все аппендициты и холециститы оперируются лапароскопически. По-моемому, они уже только за сегодня четыре аппендицита прооперировали и два холецистита.

– Здорово! Вот что значит век новых технологий! Мы, значит, без работы сидим.

– Нет, мы без нее не останемся, все алкоголики и гастрики – наши. Плохо, что аппендициты к нам редко попадают. Учится не получается.

– А, ты в этом смысле.

– Конечно, тут лет десять можно проработать и ни разу самому никого не прооперировать. Заведующий точно нам никого не даст. Раньше по экстренке давали хоть аппендициты. Сейчас и того нет. Вот приходится на крючках «висеть», каталки таскать и анализы разносить, – печально завершил Виктор.

– И что, совсем аппендицитов нет?

– Бывают, но очень мало. Если под маской «острого живота» неопытный врач привезет больного, тогда мы оперируем уже традиционным способом.

– Странно, а первой хирургии нельзя передать, раз у них все уже отработано?

– Нет! Так принято!

– Доктор, нас смотреть будешь? Фирузу совсем плохо, – робко напомнил о себе Якуб.

– Да, дорогой! Иду смотреть! Пусть ляжет на кушетку и освободит живот!

Осмотр Фируза показал, что и у него положительный симптом «хлопкороба». Проще говоря, очередной симулянт. Но положено обследовать. Назначил весь комплекс и отправил по этапу во главе с Мишей.

Надо сказать, что все иностранцы совершенно бесплатно у нас обследуются и оперируются, если необходимо, даже при отсутствии полиса.

Больше того, если они пережили операцию, то еще три дня могут лечиться бесплатно, только нужно оформить соответствующие бумаги и подписать их у главного врача. Далее положено заключать с ними договор, и они обязаны оплачивать дальнейшее свое пребывание. Надо заметить, в приличную копеечку влетает. Но мы – гуманная нация, и если у гастарбайтера нет денег, то он лечится до полного излечения бесплатно.

Мои знакомые, например, в Ташкенте в том же году загремели в их больницу с аппендицитом. «Добрые» узбекские эскулапы вытянули у них в общей сложности 15 тысяч долларов. Потому что они русские. По закону гостеприимства, надо полагать.

Другой мой знакомый ездил по делам в Израиль. И там, в Земле обетованной, воспалился у него червеобразный отросток. Участливые хирурги, кстати, наши бывшие соотечественники, обследовали его всего за 500 долларов. Вынесли верный диагноз одного из сложных видов аппендицитов – ретроперитонеального – и… предложили за 25 000 у. е. расстаться с рудиментом толстой кишки. Знакомый созвонился со мной, купил за 200 у. е. билет до Питера и, превозмогая боль, сел в самолет. Вскоре он оказался на нашем операционном столе, где мы ему совершенно бесплатно выполнили аппендектомию. Жизнь спасена, осложнений не последовало.

После Фируза доставили Раджаба в сопровождении Парвиза. Он нагонял тоску на окружающих нечеловеческим стоном и до крови кусал мясистые губы. По итогу и Сухроб, и Фируз, и Раджаб, и доставленный под утро Абдулло были обследованы согласно медико-экономичесим стандартам, принятым в нашей стране, и благополучно отпущены в к месту проживания.

По мере завершения диагностического поиска «тяжелобольные» поправлялись прямо на глазах. И после слов «Ничего страшного у вас мы не нашли, в оперативном лечении не нуждаетесь» плечи у страдальцев выпрямлялись, и они смущенно покидали помещение, забыв о своей благодарности. Один только Сафар, который сопровождал Сухроба, пытался всучить мне мятые, пахнущие семечками двести рублей.

Когда я вернул ему деньги, глаза его прояснились и он торжественно произнес:

– Спасибо, доктор. А Мамлакат Наханову я знаю! Я, как и ты, тоже был пионером, и наша дружина носила ее имя. После развала Союза ее имя не принято вспоминать. Молодые парни уже не знают, кто она такая.

– Главное, чтоб ты не забыл, Сафар!

Еще доставляли больных с острым панкреатитом, прободной язвой, желудочным кровотечением. Мне удалось ночью самостоятельно, в паре с Мишей, прооперировать больного с перфоративной язвой желудка.

Были еще какие-то операции. Ночью тоже принимали каких-то больных, но в памяти они не задержались. Рутина. Что-то еще оперировали. К утру к концу дежурства оказалось, что мы приняли 35 человек по приемнику. Десять положили на отделение, пятерых прооперировали. Ноги гудели, голова плохо соображала.

– Ну как, Дмитрий Андреевич, первое дежурство? – спросил утром заведующий после того, как мы передали дежурство третей хирургии.

– Да бывало и похуже! – наигранно бойко отрапортовал я.

– Ну и славно! Только учтите: сегодня понедельник, дежурство заурядное. Самое тяжелое бывает по пятницам.

– О как! А я как раз в пятницу и дежурю.

– Пятница – развратница! Так шутят у нас молодые доктора. Рассказать, почему?