Записки городского хирурга

Все люди делятся на две неодинаковые группы. Первые (их меньшинство), просыпаясь утром, мечтательно произносят: «Так-с, а что бы еще такое прикупить? На что потратиться? Все у меня вроде бы имеется! Денег куры не клюют. Может, золотой унитаз установить? Буду гадить прямо на благородный металл!» Вторые, они, бесспорно, лидеры в этом вопросе, размышляют: где же еще взять деньги? На что детей в школу собрать? Что лучше купить: кило картошки или вермишели? Занять до получки или дотяну?

Я, несомненно, принадлежу ко второй категории.

Проблема, где взять еще средств, обострилась, когда квартирная хозяйка подняла плату. Но после того как меня лишили и без того небогатой премии, я призадумался. Кстати, ее аннулировали, прямо скажем, незаслуженно! Хотите, расскажу?

Дежурил я как-то по приемнику. Привезли парня, с ног до головы забрызганного кровью. Одежда порвана, под глазом кровоподтек, губа разбита. Из спины торчат осколки стекла. Зовут Федор.

То, что Федя орал, выражая таким образом свои мысли вслух, просто неприлично повторять и произносить, не то чтобы писать. Но ругал он милицию, их мам, пап и даже дедушек!

Оказалось, Федя, как он полагал, культурно отдыхал у себя в комнате с друзьями. Для таких, как он, такое времяпрепровождение выражается в употреблении в немыслимых количествах алкогольных напитков разного калибра. Федор – эстет. Он от слабоалкогольных продуктов общепита, не спеша подбирался к большеградусным, после чего снижал ударную дозу. Знал толк. Любил он это дело.

Все бы ничего, но проживал наш герой в коммуналке. Там известно какие нравы: звери, а не соседи. Федя со своим коллективом выпивал и с вожделением слушал музыку. Недружественные соседи вызвали милицию. На ее появление меломаны отреагировали прибавлением децибел. Началась рукопашная схватка, где сотрудники правоохранительных органов одержали весомую победу.

Скованный спереди наручниками, дебошир Федя взял и укусил старшего сержанта милиции за руку, точнее, за указательный палец правой кисти. За что осерчавший милиционер неласково толкнул его. Федя по инерции упал на стеклянную дверь, подвернувшуюся на пути, и приобрел боевые повреждения в виде множества стекольных осколков, некстати засевших в его могучей спине и ягодицах. Обоих пострадавших привезли к нам.

Старшему сержанту промыли и забинтовали рану, ввели противостолбнячную сыворотку и анатоксин. С Федей все оказалось гораздо сложнее. Он, как ощетинившийся еж, мельтешил стеклом из своей филейной части и никак не хотел укладываться на стол для осмотра. Только после того, как я вывел сотрудников милиции из перевязочной и пообещал налить ему спирта, он сдался.

– Я им покажу м…ь их! К…ы! – рычал раненый. – Они у меня узнают, кто такой Федя Рыков!

– Так! Ты обещал себя вести прилично! Забыл? – напомнил я пострадавшему.

– Да помню, док! Федя сказал – Федя сделал! Я – мужик! Свое слово держу! Можешь без наркоза меня резать!

– Давай новокаином хоть заморозим?

– Не надо! Я – мужик! – геройствовал Рыков. – Потерплю!

– Ну, как знаешь! – пожал я плечами и взялся зажимом за самый большой осколок.

– Ай-ай! – заскулил мужик.

– Что такое?

– Ничего! Продолжай! Ой! Чего-то больно! Дай спирта, обещал же!

– Спирта мало! Надо будет раны промыть! Выбирай.

– А если не мыть спиртом, то что будет?

– Болеть будет! Гнить будет! Долго поправляться придется! Согласен?

– А, ладно, мой! У меня деньги есть, куплю себе бухалово!

Так с шутками да прибаутками извлек добрый десяток осколков. Под конец Федя начал трезветь, пришлось впрыснуть анестетик. Еще одна беспутная жизнь была избавлена от погибели. Завершив операцию, выложил перед ним на лист бумаги кучу битого стекла.

– Ого! – присвистнул Федя, – это все во мне было?

– Да!

Расстались мы не то чтобы друзьями, но руку он мне пожал:

– Спасибо, док, на днях заеду! Подвезу пузырь доброго виски, отметим мое спасение.

Федя, как обещал, не заехал. Зато через месяц прибыл представитель следственного комитета. Попросил предоставить ему историю болезни. Дело оказалось непростым. Федя написал на милиционеров заявление о причинении тяжкого увечья своему здоровью. Работник правоохранительных органов, осуществлявший задержание, заявлял обратное. Мол, это он пострадал от дебошира. И демонстрировал прокушенный Федей палец. Потребовался официальный документ, расставивший бы, по мнению следствия, все точки над «i». А документ пропал.

Куда, как и при каких обстоятельствах пропала история болезни, никто так и не узнал. Я точно помню, что осуществил все надлежащие записи и положил ее в стопку выписных историй в специальный ящик. Дальнейшие ее следы теряются.

Этот случай никого не потряс и не ввел в стопор. Отношение к текущим историям болезням, читай, документам, особенно амбулаторным, самое что ни на есть наплевательское. Они валяются где и как попало!