Записки грибника #2

добрым дедушкой, так и хочется закрыть глаза и почувствовать, как мозолистая рука скользит по голове, приглаживая не покорные вихры. Главный российский театрал еще скажет свое бессмертное — Не верю.

У меня уже выработался стойкий иммунитет на такое обращение, ибо гадом буду — старая сволочь придумала какую ни-будь пакость в духе господина сотника — круглое носить, квадратное катать.

Что было проделано неоднократно за прошедшее время. Ну, скажите, зачем пересчитывать припас на пятый день похода? И зачем проверять телеги кои еще даже не распечатывали со дня выхода.

При таком обращении, взбрыкивать начинаю, огрызаться, а ему, с моей колокольни так видится, подобное нравиться. Как в поход двинулись, ни дня не прошло, чтоб этот черт однорукий не доставал меня. Как его стрельцы терпят?

— Феденька, а скажи-ка мне мил человек — гать готова?

— Когда уходил, там оставалось десяток саженей застелить.

— А почто ушел, ежели такая малость осталась?

— Промок и замерз…

— Другие значится, могут в болоте вошкаться, а Феденька у нас замерз значиться… — Пальцы на руке сжались в кулак и Силантий опершись на костяшки начал вставать с лавки.

Ну все, пора отключать слух и начинать размышлять о чем ни будь своем, девичьем, Господин воевода выходит на тропу войну, это как минимум на пол часа. Спорить бесполезно, один раз попробовал, опилки сыпались в два раза дольше и были гораздо крупнее…

На всякий случай сделал морду тупого солдафона и, поедая начальство глазами, ушел в себя. Изредка выныривая, чтоб не потерять нить рассуждения босса, а то можно невпопад кивнуть не там где надо и получить звездюлей, мешок и маленькую тележку.

Мысли лениво бродили, перекладывали сухие портянки и развешивали портки на просушку, левый сапог надо было отдать ребятам, пусть подошву перешьют, а на правом набойку где-то потерял, надобно исправить. Да и вообще за прошедшее время пообносился, давеча вон на локте клок выдрал.

Поднял голову и вставил свои две копейки маленький червячок сомнений, глодавший мозг в дни, когда было время задуматься — А что я говорил? Зачем тебе это все? Дым тлеющего костра, разъедающий глаза… Спать на лапнике, постеленном на мокрую после дождя землю, укрывшись от мороси куском кожи, и свернувшись клубочком, иначе, либо ноги, либо голова промокнут. Ходить по нужде с ружьем, оглядываться по сторонам и прислушиваться. Не дай бог, зверье, какое выскочит… Двуногое…

А дома…

Теплая кроватка, милка под бочком, льняная простыня, подушка, пером набитая, одеяло ватное, банька…

— Федька! — прорвался сквозь завесу голос недовольного Силантия, — Эй, Митроха, стукни по загривку ентого супостата.

Не успел, я и мяукнуть, как кулак заехал под ребра. Блин! Ну зараза твою мать…

— Ты чавой дерешься? — Развернулся к стрельцу, намериваясь дать сдачи, тот отступил на шаг назад — Чаво, чаво — чавочка с хвостиком. — Сотник казал…

— А скажет в колодец прыгать — сиганешь не думая? — не дав договорить, попер на бедолагу буром.

Первое время после своего попадания сюда мое поведение соответствовало тому какое принято в оставленном будущем — Здравствуйте — Спасибо — Дайте пожалуйста — Не будет так любезны… Вежливость принятая там в общении с незнакомыми людьми — обращение на ВЫ, здесь смотрится довольно дико. Тыкают все, молодые старым, юноши девушкам, мужики бабам… Первое, что с меня слетело, словно шелуха с семечки, это привычка обращаться на — вы. Меня просто не понимали и даже оглядывались, думали, что у них кто-то за спиной стоит. Здесь другие атрибуты — равный с равным разговаривает спокойно, держит себя степенно, Но стоит только обратиться к стоящему выше по иерархической лестнице как человек уже всем своим видом показывает уважение и чем выше статус, тем ближе к земле склоняется вопрошающий.

В начале своего пути, больше молчал и смотрел по сторонам, наблюдая, как общаются между собой люди на Рогачевском торжище, вот тогда и выбрал для себя манеру поведения, определявшую МОЙ статус.