Записки из чемодана

После митинга получилась давка. Нам всем пришлось взяться кольцом за руки и довести их до машины. Начинаю уставать от всех этих волнений. Да и спать не удается полностью, то ночью сотрудник дежурный разбудит, то сам не могу уснуть. Одна трепка нервов.

Из Калькутты полетели в Бомбей, тоже приморский город — ворота в Индию для англичан прошлого века…

Там уже был Неру. Из самолёта хорошо виден город, море, много зелени, красивый крупный город. Разместили в одном дворце на высоком берегу моря.

После ужина подошёл ко мне Лебедев, помощник Хрущёва, и сказал, что он написал заметку о пребывании делегации для газеты «Правда», и надо её передать по каналам КГБ. Я ему ответил, что такого «канала» в Бомбее нет, кроме шифра. «Ну как хотите», а я ему говорю: «Нет уж, ты как хочешь».

Потом он пошёл к Хрущёву, наговорил ему на меня что-то, а Хрущёв, выйдя из помещения на крыльцо, где мы стояли с сотрудниками, мне резким тоном сказал, что записку надо передать. Я ничего не ответил, но ничего и не сделал.

На следующее утро ездили с Неру осматривать город. Проезжая мимо одного храма секты неприкасаемых Хрущёв спросил у Неру: «Говорят, что эта секта не хоронит умерших, а после определенного ритуала сбрасывает тело умершего во двор храма, и там орлы, стервятники и грифы за несколько часов обгладывают труп до костей» (я Хрущёву накануне рассказал этот обычай, а мне рассказал Ханду).

Неру, подумав немного, ответил, что это так. Тогда Хрущёв ему сказал, что птицы, которые питаются трупами, разносят по городу трупный яд. Неру сказал, что это так, но секта небольшая, их всего 50–60 тысяч человек, скоро, видимо, вымрет, и тогда само собой все эти обычаи отпадут.

Неру, видимо, от своего учителя Ганди перенял непротивление злу, которое он проповедовал, поэтому так и рассуждает…

Рано утром, проснувшись, Ханду мне сказал, что надо выехать на аэродром пораньше, так как жители города знают, что здесь русская делегация, все выйдут на улицы, и нам, как в Калькутте, не проехать к аэродрому. Я счёл мотивы убедительными и, посоветовавшись со своими сотрудниками, решил разбудить Хрущёва и Булганина, а то они обычно подолгу одевались и сидели в туалетах.

Когда я вошёл в спальню Хрущёва, там уже тихонько ходила девушка наша, которая была с Хрущёвым, готовила бельё, рубашки и т. д. Я подошёл к Хрущёву, он не спал, и сказал ему, что во изменение вчера назначенного выезда в 9.00 часов надо выехать на час раньше, и сказал мотивы, высказанные Ханду. Он стал вставать. Булганина разбудил Безрук.

Через 15 минут Столяров вышел из спальни Хрущёва и сказал, что меня зовут. Когда я туда вошёл, там стоял уже Булганин.

Хрущёв сразу набросился на меня: «Почему вы заходили ко мне в спальню?» Я отвечаю, что надо было предупредить, что раньше выезжаем. «Почему вы бесцеремонно с нами себя ведёте? Ведь к Сталину вы бы не вошли в спальню? Не посмели бы».

Я подумал и сказал, что к Сталину я входил в спальню в Юхнове, когда он в 1943 году ездил на Западный фронт, разбудил его, и он ни слова не сказал. Затем добавил: «При чём здесь Сталин, ведь надо ехать, вот я и пришёл».

Тут Булганин на подхвате: «Ты, Иван Александрович, зашёл, а Никита не выспался и подумал, что-нибудь серьёзное случилось». Я понял, что всё это разыграно, и ответил, что я учту это, и вышел.

Меня этот разговор ошеломил. Сами всё время подсмеивались над Сталиным, вспоминая отдельные моменты его мнительности и подозрительности, а тут начали себя сравнивать со Сталиным. «Вы бы не посмели к нему зайти». Странно!

Ничего не пойму. Сталин умер, выходит, что на смену явился ещё Сталин! Я не ожидал от Хрущёва этого, потому что знаю его неплохо на протяжении 16 лет, и он не был таким. Сейчас что-то с ним происходит. Неужели власть и положение начинают кружить голову не в ту сторону? Может быть! Ну что ж, поживём — увидим, но меня это и обидело, и обескуражило.

В Майсуре нас встретили местные власти и представители Военного округа, и на машинах поехали к озеру шириной 2 километра. На озере сели в пароход, который нас доставил на другой берег. Там встретил командующий.

После этого устроили приём, где присутствовали слушатели академии. Хрущёв пригласил командующего Военным округом посетить СССР. Тот согласился. Там же обоим генералам Хрущёв пообещал подарить украинские костюмы и рубашки, а мне Хрущёв сказал, чтобы доставить их сюда, пока мы будем в Индии. К чему это было обещать — непонятно. Это надо гнать самолёт из Москвы в Индию из-за рубашек. Ну что поделаешь! Когда подвыпьешь, то что угодно пообещаешь…

Из южной части Индии мы вернулись в Дели. Утром, прогуливаясь по саду, Хрущёв снова начал мне говорить, что Булганин не может выступать, говорит глупости, задевал национальные чувства индусов и т. д.

Ну что я мог сказать?! Лучше всего сказать это самому. Причём мне не нравилась игра в прятки. В разговорах с индусами, с Неру и другими Хрущёв говорит: «Вот мой друг Иван Александрович…» и т. д., а мне говорит противоположное, это уже получается двуличие.