Записки из чемодана

Я к этому времени через Министерство внутренних дел Пироша* собрал дополнительные данные, что все дело затеяно Имре Надем, который недоволен политикой Гере, а скорее всего, хочет сам встать во главе Венгрии. Исполнителем его намерений является зять, который активно вооружает молодежь, студентов и разных проходимцев, — начальник главного управления полиции Венгрии Копачи*. Эти данные подтверждаются многими источниками[569].

Оружия роздано несколько сот стволов, а также и автоматов. И сейчас в район Корвин подбрасывают еще, используя городские водосточные трубы большого диаметра, по которым ходят знающие схему люди.

Я вечером все это доложил Микояну и Суслову, и втроем <мы> поехали на заседание Политбюро ЦК. Кстати сказать, ехать пришлось в бронемашинах, так как перед тем, как выехать, на нашей улице напротив советского посольства началась стрельба из автоматов[570].

Я пошел выяснить <причину её>, и оказалось, что из переулка повстанцы стали обстреливать наших солдат и офицеров. Те открыли ответный огонь.

Когда приехали в ЦК, там тоже кругом стояли бронетранспортеры, дежурили военные, одним словом, возникло военное положение.

Заседание политбюро начали с обсуждения положения в стране и в Будапеште. «Информаторов» было много, но ни Гере, ни другие толком ничего не знали.

Я Пирошу сказал, чтобы он выступил и рассказал. Он попытался — его постоянно перебивали, и он замолчал. Из выступлений я единственное, что понял, что студентов подбивают на выступления журналисты и особенно их вдохновитель Лошанцы*, который тоже поддерживает Имре Надя[571].

Я тогда, посоветовавшись с Микояном и Сусловым, решил выступить и сказать правду, как обстоит дело. Я выступил и сказал: «С повстанцами надо кончать, так как дело может принять плохой оборот. Уже сейчас десятки убитых и раненых. Все дело в том, что одним из вдохновителей является зять Имре Надя. А Лошанцы снабжает оружием нач. Главного Управления полиции Копачи»[572].

Когда я это сказал, на лице у Имре Надя выступили белые пятна, он заерзал на стуле, а у других вытянулись лица. «Поэтому, — закончил я. — Надо сейчас дать необходимые полномочия т. Пирошу, чтобы он принял решительные меры к выявлению и аресту инициаторов восстания, а политбюро к проведению соответствующей разъяснительной работы с населением».

После меня, смущенный, выступил Надь. Он только мог сказать, что зять у него хворый и вряд ли способен руководить повстанцами. Что касается Копачи, то он его почти не знает, но ему казалось, что он хороший работник.

Еще кто-то выступил с общими рассуждениями, и на этом закрылось обсуждение. Ничего не решили.

Мы сели в броневик: я первым, за мной Микоян и Суслов в отдельных броневиках. Когда мы выехали к президентскому дворцу, я увидел, что от площади идут две грузовые автомашины с людьми с белыми флагами. На каждой машине по 20–30 человек с оружием.

Я водителю приказал идти в лоб грузовику, чтобы его тем самым остановить затем. Когда сблизились, грузовик с визгом остановил машину. Я мысленно подумал: «не выдержали у него нервы», а не у нас, и не пошел на столкновение.

Я вышел из бронемашины и спрашиваю: «Что за люди, откуда и кто старший?», оказалось, что «повстанцы, введенные в заблуждение», и они едут якобы для переговоров к Имре Надю об условиях капитуляции.

Я, посоветовавшись с товарищем Микояном, который сидел в бронемашине, сказал, что с нашим офицером направляю их к Имре Надю в ЦК, там пусть разберутся, а когда приедем домой, по телефону проверим. Анастас Иванович согласился, так и сделали.

Созвонились с Герё, тот сказал, что привезли повстанцев, ведутся переговоры с Надем. (Нашли кому вести переговоры!)

25 октября

На следующий день я сказал товарищу Микояну не выходить из дома до моею возвращении, а вечером приеду, мы прогуляемся вместе. Он сказал: «Ладно».

Сам я поехал в МВД провести совещание с руководящими работниками Госбезопасности, чтобы они активно занялись розыском и арестом инициаторов повстанцев. Несмотря на то что я приказал явиться всем, в том числе и Копачи, тот не явился. Видимо, люди Надя его предупредили, и он боялся ареста.

В здании МВД все сотрудники были одеты по-полевому, полувоенные, утепленные ватнички и т. д. Это, видимо, из предосторожности, что им придется, возможно, уходить из города. Я об этом сказал, чтобы они увереннее себя чувствовали, так как закон на их стороне, и потребовал активного розыска, и главное, изъятия руководителей восстания.

Люди вроде все поняли, но видно, что чувствовали себя неуверенно. Затем мы с Пирошем поехали в район кинотеатра «Корвин», где засели повстанцы[573].

Не доезжая до театра, мы увидели поперек улицы баррикады, построенные из заборов, разобранных шпал и рельс от трамваев и т. д. Когда продвинулись ближе, нас обстреляли из пулеметов и винтовок.

По бронетранспортеру прошла барабанная дробь свинца. Потом я увидел дым арторудий и свист снаряда, очевидно, направленного по бронемашине, но не попавшего. Тогда я водителю приказал развернуться обратно.