Записки из Книги Лиц

Зал погрузился в темноту с быстрой плавностью, освещенная глубина сцены потянула в себя. Вышли люди, забегали, гулко топая, заговорили громкими голосами. Прожекторы ловили их лица, невольно сощуренные глаза. В пустом фойе по-прежнему ярко светили люстры, зеркала отражали блестящий паркет и друг друга. Двери в зал были плотно закрыты.

Скульптура скрипача

Ночь. Улица пуста. Стоит в круге, выложенном светлым камнем. Какую нечистую силу надеется отпугнуть, бесконечно играя свои «пять минут тишины»?

Ресторан на пляже

Море катило волны, превращалось в белую колонну, опять катило и опять превращалось, и еще раз катило и превращалось.

Молчание

Комната совсем небольшая; узкую свою полость протянула к окну. Две створки — почти в половину стены. Дневной свет — он как-то особенно бел — наполняет комнату сквозь полупрозрачное кружево занавесей. Дверь прямо напротив окна; по матовому стеклу пробежала довольно заметная трещина. На паркетном полу, слева направо — многолетнее черное полукружье. Навстречу раскрывает свои глубокие недра полированный платяной шкаф. Но теперь он закрыт — равно как и стоящий к нему впритык шкаф с посудой. И дверь с матовым стеклом. Диван, два больших кресла, телевизор и низенький столик занимают почти все оставшееся пространство. Позади дивана, ярким пятном на фоне светлых обоев — зеленая портьера, которая, должно быть, ведет в другую комнату. Тихо, совсем тихо; с улицы изредка и глухо доносится шум машин. Методично тикают часы — маленький будильник на столике, рядом с телефоном. Первый этаж: за окном послышались веселые голоса, смех. Вдруг что-то с громким шорохом протащило по занавеси — сокрытые углы твердо проступили в комнату: случайный порыв ветра — они отнюдь не случайны в этом городе — распахнул оказавшуюся незапертой форточку. Не громкий городской шум — ровный, еле заметный гул вошел в комнату. Те же веселые голоса, вне всякой преграды, зазвучали совсем ясно — но все же они словно вязнут в чем-то мягком. А машин нет больше. Тяжелая зеленая ткань каким-то чудом держится на двух гвоздях. В комнате заметно посвежело. Уже вечер. Все предметы затихли в сонной, безразличной к ним темноте. Стало совсем холодно. Отсюда, из темноты, небо кажется еще светло-синим. Синий, белый, желтый цвета. Белый снег, желтые пятна окон в соседних домах. В темноте коротко, один раз звякнул телефон. И вновь стало тихо. Вот остановились часы.

Новогоднее

Дед Мороз, увешанный кучейсвоих альтер эго — святых из пластмассы.Клаустрофобичен торговецвразнос. Иначе бы сталначальником ЗАГС —сидячим коллегой

по мене судьбы на желанья

Все ушли

Четыре фонаря, освещавших причал, четыре луны, мерцавших в воде, погасли одна за другой. На прощание вспыхнула и погасла пятая: собираясь домой, фотограф случайно нажал на спуск.

Урок физики

Проезжая, он, сам того не желая, окликнул ее — она обернулась, и этот поворот на шпильках казался замедленным, потому что удалялась она гораздо быстрее, или, вернее, он удалялся, а впрочем, какая разница…

Ночь, улица, фонарь, ветер

Пустынно. Ровна в безветрие, колышется бледность стены.

Урок физики#2

Машина проехала мимо; фара, зеркало, локоть наружу, поднятое стекло, вмятина на багажнике — слетелись к невидимому магниту и продолжали быстро сжиматься до еле заметной точки. А вот и горизонт.

Новогоднее 2

Карнавальные спруты, вырастающие из-под земли,Нет — деревья, укушенные из подземелья,Вампиры, питающиеся электричеством,Нет, все же — спруты, диковинные уроды для карнавала

(Компрачикосы ушли домой).В ту ночь, когда дул ураган,Качались во тьме, прекрасно-уродливы,Желтые, красные —мутанты любви,мутанты надежды. Надежды

Довольно давно