Записки летчика-наблюдателя

Во мне же он с новой силой и страстью пробудил прежние мечты стать летчиком, и я решил сделать еще одну попытку добиться этого.

Еще до первой мировой войны я видел в Астрахани полеты авиатора Александра Васильева, победителя знаменитого в то время перелета Петербург Москва. Это была заря нашей отечественной авиации. Я был восхищен мастерством и мужеством авиатора. И еще тогда решил: буду летать. Но прошло много лет, а я по-прежнему "ходил по земле" и лишь мечтал о воздухе.

...На другой день после полета "Вуазена" я направился в авиационный отряд.

На аэродроме я увидел установленную прямо у забора большую белую палатку-ангар с одиноко стоящим около нее часовым. По полю мирно бродила стреноженная лошадь. Было тихо, и если бы не эта большая белая палатка, то ничто не могло бы навести на мысль, что именно здесь находится "таинственный" аэродром, где взлетают и садятся самолеты.

Над домом, стоявшим в саду по другую сторону аэродрома, висел красный флаг. По мере приближения к заветному дому, где должен был находиться командир авиационного отряда, я нервничал все больше и больше. Неужели и на этот раз не осуществится моя мечта стать летчиком?

Вошел в прохладную полутемную комнату. Первое, что я услышал, был строго-сухой недружелюбный окрик, голос, спросивший, кто я и что мне нужно.

Передо мной вполоборота стоял высокий и худой молодой человек в пенсне, одетый в черные навыпуск брюки и защитного цвета гимнастерку. На вид ему было года двадцать два - двадцать три. Через стеклышки пенсне на меня смотрели равнодушные глаза. Пренебрежительно оттопыренные губы и тщательно выведенный пробор в жидких белесых волосах невольно вызвали во мне чувство неприязни. Я был крайне разочарован его видом. В авиационной части я ожидал встретить людей физически сильных, статных и волевых.

Я попросил принять меня на службу в отряд. Он ответил отказом. Это меня настолько обескуражило, что даже не сразу дошло до моего сознания...

Однако я не отступил и продолжал просить. Чем настойчивее и убедительнее я это делал, тем отчужденней становился стоящий передо мной "авиационный человек". Не зная, с кем разговариваю и кого, собственно, прошу, я осведомился о его служебном положении.

- Я - командир отряда, - с апломбом ответил он, давая понять, что продолжать разговор бесполезно.

Я вышел.

Во дворе навстречу мне шел сутулый, среднего роста, худощавый шатен с загорелым лицом, в черной с красными кантами фуражке и в защитного цвета летней паре, запачканной во многих местах маслом. Он похож был на мастерового или шофера. На его вопрос, что мне здесь нужно, я неохотно ответил о цели своего прихода.

- Кто вы? - продолжал допытываться незнакомец.

"Зачем ему знать? - подумал я. - Если командира отряда это не интересовало, что может сделать для меня случайно встреченный человек, по виду мало похожий на начальство". Но все в незнакомце так к нему располагало, что я невольно ответил:

- Петр Ионов. Служу здесь невдалеке в артиллерийской части.

- Вы в Красной Армии?

- Да.

Он продолжал расспрашивать меня дружески и просто. Через несколько минут мы уже беседовали, словно знали друг друга давно. Его фамилия была Ванин. В отряде он служил авиационным механиком.

Закурив, мы сели на бревна, сложенные во дворе под навесом. Я рассказал Ванину о своих неудачных попытках поступить на службу в авиацию.

- Это было еще до Октябрьской революции. Служил я тогда в тяжелой артиллерии. Подавал не один рапорт о переводе меня в авиацию, но каждый раз получал отказ.

Мой новый знакомый обещал помочь и переговорить о моей просьбе с начальством.

Во время нашей беседы мимо нас прошел, направляясь в канцелярию отряда{1}, человек без фуражки, в штатском костюме: в серых брюках и белой рубашке навыпуск, подпоясанной черным шелковым пояском. Ему было лет двадцать пять - двадцать семь. Это был летчик-наблюдатель, бывший офицер царской армии Николаев. Обращаясь к моему собеседнику, он сказал:

- Товарищ Ванин, вас просили зайти в технический склад.

Мы встали. Вместе с Ваниным я направился на соседний двор, где находился технический склад отряда. Там у дверей склада стояли двое. Один, в матросском костюме, пожилой, худощавый, с голубыми глазами и небольшими подстриженными рыжеватыми усами, что-то рассказывал, поминутно чертыхаясь и размахивая руками. Его слушал, заложив руки в широкие серого цвета брюки-галифе, плечистый высокий мужчина лет двадцати пяти. В фигуре этого штатского и в выражении его лица чувствовался человек, уверенный в себе, привыкший приказывать и готовый спокойно и смело встретить опасность.

- Петр Васильевич, - сказал ему Ванин, - вот товарищ очень просится к нам на службу. Сколько лет пытается поступить в авиацию. Доброволец Красной Армии, фронтовик.

На меня смотрели те смелые, немигающие серо-стального цвета глаза, с представлением о которых был неразрывно связан в моем воображении образ летчика.

- Ваш командир отказал мне, - откровенно признался я. - Очень прошу вас, товарищ, помочь мне поступить в отряд.

Петр Васильевич удивленно взглянул на меня и ответил: