Записки Макса Невского. Антиквар и его собака

Я брел от одного дерева к другому, изредка оборачиваясь, чтобы убедиться, что матушка все еще разговаривает, пока не оказался возле детской площадки, которая, судя по виду, была новой, а потому современной. Хотя карусели-крутилки и горки из моего детства здесь тоже присутствовали. По периметру стояли лавочки, на которых сидели мамочки, чьи дети носились по площадке. Чуть в стороне от общего бедлама расположились женщины с колясками. Я подумал, что моя матушка, видимо, мечтает в том числе и об этом: сидеть на лавочке и смотреть как ее внук или внучка носятся одних качелей к другим.

Когда именно появился старик в длинном черном пальто, я не заметил. Но вел он себя, на мой взгляд, очень странно: подходил к мамочкам с колясками и о чем-то просил их. Я понял это по тому, как он склонялся в полупоклоне, прижимая руку к груди. Женщины реагировали по-разному. Одни смотрели на него с явным недоумением, другие отвечали резко и отворачивались. От последних старик отскакивал, как будто в него плеснули горячей водой. Во мне тут же проснулось журналистское любопытство: интересно, что же ему от них нужно? Жаль, что я стоял слишком далеко и ничего не слышал…

Одна из мамочек встала и, толкая коляску перед собой, пошла по дорожке к выходу из парка. И тут я не выдержал. Обернувшись в очередной раз, я убедился, что матушка все еще разговаривает, и поспешил за незнакомкой.

– Прошу извинить меня, – я протянул молодой мамочке лист клена, который подобрал по пути. Улыбнувшись в ответ, девушка взяла листик. Я почувствовал удачу и поспешил добавить:

– Не подумайте ничего плохого. Я пришел в парк с матушкой, доктора советуют ей больше гулять на свежем воздухе, – я развернулся корпусом и показал на маму, которая до сих пор разговаривала по телефону. Добавил в голос каплю иронии и со вздохом закончил:

– Она увлеклась беседой со своей приятельницей, а я решил немного пройтись по парку, чтобы не мешать ей, и увидел странного старика, который подходил к вам на детской площадке. Еще раз прошу простить меня за, может быть, излишнее любопытство, но что он хотел от вас?

Разговаривая с молодой женщиной, я задействовал все свое красноречие и обаяние. Если она не захочет ответить на мой вопрос, мне придется ретироваться, причем с извинениями. Но, к счастью, девушка ответила:

– Я этого старика вижу впервые, но моя подруга встречала его раньше, около месяца назад. Я думала, что она шутит, рассказывая о нем, она та еще приколистка, однако все оказалось правдой. – Ребенок в коляске закряхтел, и девушка, склонившись, что-то поправила внутри, может, дала пустышку малышу и извиняющимся тоном добавила:

– Нам пора идти.

Она покатила коляску к выходу, а я пристроился рядом.

– Так что хотел от вас этот старик?

– Подержать ребенка. И даже предлагал за это деньги. Представляете?

– Вы отказались, – уверенно сказал я.

– Конечно. Вы видели, какое у него лицо? Кожа шелушится, глаза слезятся… Может, он чем-то болен? А вдруг он заразит ребенка? Да и просьба, согласитесь, странная. Зачем старику чужой ребенок? А вдруг он маньяк? Схватит младенца и убежит? – почувствовав, что последнее предположение, учитывая возраст старика, выглядит нелепо, девушка добавила. – Может, его машина ждет возле парка? Он запрыгнет в нее с ребенком, и поминай как звали.

– Думаю, вы правильно поступили, – ответил я за мгновение до того, как услышал: «Миша!»

– Простите, матушка зовет, – и, улыбнувшись девушке, я бросился на зов.

Мы гуляли еще около часа, до тех пор, пока мама не устала. Тогда мы сели на лавочку рядом с огромным пурпурным кустом бересклета, чтобы она могла отдохнуть перед обратной дорогой. Ей опять кто-то позвонил. В этот раз она сделала знак, что разговор долго не продлится, и я остался сидеть на лавочке, снова вернувшись мыслями к старику и его странной причуде насчет младенцев. Мама больше слушала, чем говорила, и не мешала мне думать. Вдруг боковым зрением я заметил какое-то движение. Я повернулся и увидел собаку, лежавшую под кустом бересклета. Это была не какая-то дворняжка, а огромный черный ротвейлер с рыжими лапами, мордой и такими же рыжими пятнами бровей. Подняв голову, он взглянул на меня и снова уронил голову на лапы. Я люблю собак, причем больших – особенно, но с этим псом явно что-то было не так. Я встал с лавки и, стараясь двигаться спокойно и не делать резких движений, направился к собаке. Приблизившись, я понял, в чем была причина такого ее поведения. Она была до крайности истощена. К выпирающим ребрам добавлялись загноившиеся глаза и покрытые кровавыми ранами подушечки на лапах.

– Кто же сделал такое с тобой? – прошептал я, сидя на корточках возле животного. – Ты, наверное, есть хочешь? Подожди минутку.