Записки мудрой стервы

Однако жажда работы захватила меня с первых дней. Я сразу поняла, что быть «винтиком», как мне того изначально хотелось, мне не удастся, потому что практически все начинания босса могла воплотить в жизнь только я, а не мои пожилые (не столько по возрасту, сколько по мировоззрению и отношению к качеству продукта) коллеги. Широченное поле деятельности, похвалы, с которыми босс встречал все мои идеи, наши очаровательные перекуры, важность которых может оценить лишь женщина, понимающая, какое это наслаждение – говорить с боссом о работе, чувствуя себя двумя капитанами огромного корабля. Кроме того, сама по себе очаровательная личность босса тоже подстегивала мое желание ходить на работу как на светский раут, обещающий много удовольствий.

Мой собственный рабочий график я выстроила исходя из удобств своих и ребенка – я появлялась в офисе раньше всех, в восемь утра открывая кабинеты, свой и босса (именно в его кабинете помещался компьютер, подключенный к Интернету), и уже через неделю после моего трудоустройства он выдал мне ключ от своего кабинета, что явилось первой черной кошкой между мной и остальными сотрудниками. Уборщицы нам по штату не полагалось, потому я, пока вскипала вода для утреннего рабочего кофе (думаю, вам знакома ситуация, когда босс выделяет вас среди прочих работников еще и тем, что у вас есть свой

кофе, покупаемый вами по очереди), я смахивала пыль с его и своего стола, что в первые дни его просто приятно поражало. Периодически я ставила на стол маленький букет анютиных глазок, срезанных на моем балконе. Нет, я конечно, понимала, что эти цветочки на моем и его столе будут истолкованы не как моя тяга к уюту рабочего места, а неким иным образом, но… я ведь была незаменимым сотрудником, потому могла себе то-другое позволить.

К моменту появления босса я успевала скачать свежие новости, ответить на электронные письма, в том числе и полученные им лично, позже он возложил на меня и эту обязанность. Я здоровалась с ним, варила ему кофе, мы болтали и я перемещалась в свой кабинет. В начале одиннадцатого начинали сползаться остальные сотрудники, всякий раз дико раздражаясь тем, что я уже работаю. Увы, Маргарита Арнольдовна, моя соседка по кабинету, такого рвения себе позволить не могла, имея не одного, а троих детей и в придачу мужа, явно не способного к домашним хлопотам. Да и не нужно было ей это рабочее рвение. Она просто «ходила на работу», ежедневно урывая время на заход в магазин, поход в поликлинику и т. д. Я внутренне злилась, потому что ее зарплата по штатной сетке была все-таки больше моей.

То, что ситуация в коллективе достаточно конфликтная, я поняла на первой же планерке, где «ветеранши» коллектива обрушивались на редакторские нововведения. То, что они предлагали, звучало, с точки зрения нормального маркетинга, невероятной глупостью, но, к сожалению, наш босс никогда не отличался даром убеждать аргументированно, хотя был, по сути, прав почти всегда. Я сразу приняла свою собственную тактику. Во-первых, я не стала ввязываться в эти крики и ругань в ходе планерки, оставляя свой «ледяной голос» на самые финальные моменты. Во-вторых, на третьей планерке я нашла неплохой ход (к тому моменту эти вздорные тетки и дядьки уже стали на меня наезжать, правда, косвенно, говоря о том, что в нашем коллективе всегда приветствуется и одобряется работа лишь одного человека): я умышленно опоздала в «курилку», где мы всегда собирались, войдя туда без стула, точно зная, что его нужно захватить с собой. Оглядевшись по сторонам и не найдя где сесть, я села на стол ровно напротив босса, оказавшись, таким образом, на своеобразном постаменте посреди этого бедлама. Потрясающе, но планерка прошла конструктивно! Понимая, что не смогу впредь целенаправленно забираться исключительно на столы, я начала искать другие ходы «психологического давления» на наиболее скандальных коллег: завела себе очки с простыми стеклами, весьма фашистские такие очочки (идею их я стащила у ведущей «Слабого звена»). Разумеется, после планерки они немедленно снимались, но пристальный взгляд в четыре глаза на вопящих сотрудниц их все же несколько успокаивал. Кроме того, я раз и навсегда, пока длился этот конфликтный период, отказалась от своих модных блузок, остановившись на брюках, мужской рубашке и галстуке, подчеркнуто мужском. Это тендерное смещение тоже щелкнуло по носу моих теток – себя-то в таком амплуа они просто не представляли.