Записки музыковеда 3

Замечено, что Чечилия Бартоли охотнее выступает зв рубежом, чем у себя на родине (в том числе — неоднократно в России). Этому есть объяснение. Италия — страна певцов, здесь конкуренция, часто сопряженная с завистью, очень велика. Чечилию не раз упрекали в усиленном пиаре своей особы. Скажу на это: было бы что пиарить! Редкостной красоты голос, безупречная вокальная техника, природный артистизм, необыкновенное обаяние. Исключительно ровное, выверенное на всем огромном диапазоне звучание (в арии Констанцы из оперы Вивальди «Гризельда» от соль малой октавы до ми бемоль третьей), безупречное голосоведение. Смело возьмусь утверждать, что нет другой певицы, которая сумеет так, как Бартоли нанизать на одну нитку длиннющую фразу на одном дыхании и так, как она, в стремительном темпе четко проартикулировать все мельчайшие длительности.

Ее репертуар исключительно нестандартен. Она возродила к жизни оперные арии Вивальди, как метко говорили, «изменила Моцарту с Сальери», записав целый альбом его арий. Но и у Моцарта Чечилия поет не три-четыре самых известных оперы, а «Милосердие Тита» и «Идоменей», а в опере «Так поступают все женщины» она спела по очереди все сопрановые партии — Дорабеллы, Деспины и Фиордилиджи, создав незабываемые образы совершенно не похожих друг на друга героинь. Она постоянно в поиске новых, неизвестных произведений. Интересным замечанием по этому поводу поделилась со мной Л.В. Кириллина, которая, несмотря на свое звучное имя, с трудом проникла в архив Мариинского театра: абсолютный монарх Гергиев никого не пускает туда. Но Чечилию Бартоли, правда, пустил. Среди архивных находок Бартоли есть две особенно интересные: «Нина» — опера композитора Паизиелло и «Семеле» Марина Мереса.

Одну особенность искусства Ч.Бартоли подмечает американская писательница и психолог Ким Чернин в книге "Чечилия Бартоли. Объяснение в любви".

Чечилию Бартоли даже неловко называть певицей. Она отрицает всё, чем гордятся певцы: форсирование голоса, от которого должны дрожать хрустальные подвески на люстрах, эффектные позы, бесконечно длинные ноты (ферматы). Она вся в движении, вся переливается и искрится, музыкальная ткань трепещет».

И еще одно качество Чечилии Бартоли: она невероятная труженица. Еще мать научила ее постоянно прислушив аться к внутреннему «музыкальному инструменту», ежедневно работая над его «настройкой». Правда, когда Чечилия поет, этот труд внешне не заметен. Она все делает легко и непринужденно, она подвижна, как ртуть. Ее эмоциональность и темперамент — предмет зависти подруг по оперному цеху.

По словам М. Л. Ростроповича:

Эта женщина — о! где мои пятьдесят лет? Звуки ее голоса сводят с ума! У нее фантастическая виртуозность и магнетизм Консуэло.

В «Севильском цирюльнике» композитор демонстрирует и великолепное мастерство ансамблей. Можно вспомнить в этой связи слова, которые позднее скажет Ж.Оффенбах: «На музыку положены ситуации». По сложности и разнообразию применения ансамбля трудно найти что-то равное финалу I акта.

Россини щедро использовал в музыке народную песенную и танцевальную мелодику, жанрово-бытовые формы. Опера богата ритмами танца — от сальтареллы до вальса. В финале проходит даже мелодия русской народной песни «Ах, зачем было огород городить»

Гениальная музыка «Севильского цирюльника» открыла новые пути в истории жанра, в ней сочетаются дерзкая буффонада, лирика, драматизм, искрящееся веселье и сатира. На место масок старой оперы пришли живые люди. О Россини заговорил весь мир.

«Севильский цирюльник» распространил славу композитора за пределы Италии. Своим кипучим весельем, искрящимся остроумием, пенящейся страстью стиль оперы освежил искусство Европы. «Мой „Цирюльник“ с каждым днем пользуется все большим успехом, — писал Россини, — и даже к самым заядлым противникам новой школы он сумел так подлизнуться, что они против своей воли начинают все сильнее любить этого ловкого парня». Особенной поддержкой опера Россини пользовалась у европейской художественной и научной интеллигенции. Под обаянием россиниевской музыки находились Делакруа и Бальзак, Мюссе и Гегель, Бетховен, Шуберт, Глинка. И даже К. М. Вебер и Г. Берлиоз, бывшие оппонентами Россини, не сомневались в его гениальности. «После смерти Наполеона нашелся еще один человек, о котором все время толкуют повсюду: в Москве и Неаполе, в Лондоне и Вене, в Париже и Калькутте», — так писал о Россини Стендаль.

В 1821 году Россини женился на Изабелле Кольбран, великолепной певице (и, конечно, меццо, к которым композитор испытывал особое расположение) — ей Россини поручил главную роль в прошедшей с блеском в Неаполе своей новой опере-seria "Елизавета, королева Англии". Это творение явилось значительным новшеством — здесь Россини впервые сопроводил все речитативы звучанием оркестра вместо клавесина, усилив тем самым сквозное музыкальное развитие.

Изабелла Кольбран