Записки на полях соленых книг

– Да. Я вспоминала то время, когда мы были детьми, моя мама тогда еще была жива. Помнишь, как мы играли в халф-роббер[30] с соседскими ребятами? Никто из мальчишек не хотел пускать тебя в игру, потому что ты не успевала за остальными. Но я разрешила Донни Роу поцеловать меня, и он позволил тебе играть за нашу команду. Впрочем, он был прав: ты играла не лучшим образом. Но я не позволила ему выгнать тебя.

Мэгги откинула волосы Кэт со лба и пригладила их.

– Я и не знала об этом. Мне казалось, что Донни просто хорошо ко мне относился.

Кэт отвернулась к окну.

– Еще я помню, как после смерти твоей мамы твой отец и все остальные говорили, что теперь ты должна позаботиться о Лулу и о магазине. Я-то видела, что тебе приходится хуже других, но никто не позволил тебе оплакивать маму.

Мэгги вздохнула, вспоминая эти горестные дни и чувство глубокой печали, которое на самом деле никогда не покидало ее.

– Ты отвела меня на пляж и заставила бегать в воде босиком, хотя было очень холодно, и я намочила подол. Все это выглядело так забавно, что я перестала плакать.

Кэт улыбнулась и посмотрела на кузину.

– Ты почти все умеешь делать сама, Маргарет О’Ши. Мне понадобилось много времени, чтобы найти хоть что-то, где я могла бы тебе помочь.

Мэгги тоже улыбнулась, расслабившись в теплой комнате и радуясь ощущению старой дружбы, которая по-прежнему продолжалась, несмотря ни на что.

– Почему ты вспомнила об этом сейчас?

– Не знаю. Может быть, я просто устала. Но я хотела убедиться, что ты тоже помнишь, вот и все.

Кэт отодвинулась и похлопала по матрасу рядом с собой. Мэгги прилегла вместе с ней, как она делала, когда обе были девочками. Она испытывала радость и печаль одновременно, вспоминая все, что было между ними, пока они росли вместе, и как обстояли дела до появления Джима.

Они довольно долго лежали в молчании, и глаза Мэгги уже начали закрываться, как вдруг Кэт спрыгнула с кровати. Мэгги села и увидела, как кузина решительно направилась к окну.

– Это проклятое окно! Здесь чертовски жарко, и Марта не смогла открыть его.

Она босиком забралась на подоконник.

– Лучше не делай этого, Кэт.

– Кто-то должен это сделать. Кого я только ни просила починить его, но никто не смог этого сделать. Наверное, все хотят, чтобы я задохнулась.

Она подняла задвижку и всем своим весом налегла на оконную раму.

– Пожалуйста, Кэт, не надо! Ты расшибешься.

– Я знаю, что делаю. И очевидно, я единственный человек на свете, который знает, как можно открыть окно.

Продолжая удерживать задвижку, она трижды налегла на оконную раму, пока окно не распахнулось. Мэгги с криком вскочила: ей показалось, что Кэт вот-вот вывалится наружу, но та уперлась одной рукой в подоконник, а другой крепко обхватила задвижку.

– Я же говорила! – с сияющей улыбкой констатировала Кэт. Потом она легко спрыгнула на пол и с довольным видом отряхнула ладони.

– Когда-нибудь ты все-таки расшибешься, и тогда настанет моя очередь сказать «я же говорила».

Несмотря на свои укоризненные слова, Мэгги не удержалась от улыбки. Они были очень близки с Кэт; их связь превосходила кровные узы и была даже сильнее обещания, данного на смертном одре. Несмотря на события последних лет, Кэт была единственной, кто мог без труда рассмешить Мэгги. Только она умела помочь ей относиться ко всему происходящему менее серьезно. Мэгги нуждалась в этом напоминании и мысленно обещала себе, что будет стараться поменьше за все переживать.

Она посмотрела на маленькие часы на столике рядом с кроватью.

– Уже почти четыре часа. Ты уверена, что хорошо себя чувствуешь и можешь пойти на карнавал?

– Я прекрасно себя чувствую. Наверное, это было легкое расстройство желудка. Впредь буду держаться подальше от сахарной ваты… если вообще останется сахар, чтобы готовить ее.

– Вот и хорошо. Мне нужно переодеться. Роберт и Питер будут здесь в четыре часа.

Мэгги направилась к двери и открыла ее.

– Питер придет?

Мэгги медленно обернулась, не вполне понимая, почему у Кэт изменился голос.

– Да, – ответила она, глядя на кузину. – Он пришел в магазин, и я пригласила его пойти вместе с нами. Я подумала, что никто из вас не будет возражать, и попросила Лулу сказать тебе об этом.

Кэт улыбнулась, и Мэгги немного успокоилась.

– Наверное, она забыла. Но я не возражаю, если он придет. Буду рада его видеть.

Мэгги улыбнулась в ответ и вышла в коридор, притворив за собой дверь. Но пока она одевалась, щемящее беспокойство донимало ее, как укус насекомого, до которого нельзя дотянуться – крошечный и невидимый, но вполне реальный.