Записки на полях соленых книг

Эмми заработала руками, обнаружив, что это помогает ей двигаться вперед, хотя она по-прежнему успевала сделать два шага на каждый шаг Хита. Она решила потом напомнить ему об этом, чтобы он знал, что для нее тренировка была гораздо более трудной, чем для него.

– Очень жаль. Часть истории ушла в небытие.

– Да. Я всегда думал то же самое, хотя мне так и не довелось там побывать. Но это здание считалось историческим не потому, что оно было старым. Во время Второй мировой войны его использовали для наблюдения за вражескими самолетами и немецкими подлодками. Есть какой-то другой факт, который я никак не припомню – что-то еще, связанное с войной…

– А что, действительно считалось, что немцы так близко?

– Да. В общем и целом, Германия отправила к восточному побережью США двенадцать подводных лодок. В первой половине 1942 года они потопили много судов по всему побережью, пока наше командование не нашло способы борьбы с ними. Хотя тогда мало кто понимал всю серьезность положения, а тем более говорил об этом. Мы были близки к тому, чтобы проиграть войну, едва вступив в нее. У нас почти не осталось запасов нефти для зимнего отопления, не говоря уже о поставках для Британии и ее союзников, и мы быстрыми темпами теряли танкерный флот. Если бы Гитлер отправил больше подлодок, или мы бы так и не придумали, как защититься от них, то сейчас мы с вами могли бы говорить по-немецки.

– Вы шутите? На уроках истории я не слышала ничего подобного.

– Возможно, вы просто не замечали примечания в учебниках. Но здесь, на Фолли-Бич, война была гораздо ближе. Неподалеку отсюда даже есть место, которое называют «Атлантическим кладбищем». Это излюбленное местечко для дайверов, потому что там на дне океана лежат тонны обломков, включая как минимум одну подводную лодку. В Чарльстон однажды доставили немцев – тех, кто выжил, когда потопили вражескую субмарину.

– Не могу представить, что они могли пробраться в глубь страны. Я хочу сказать, даже в Индиане до недавних пор существовало предубеждение в отношении людей с немецкими фамилиями, даже если они жили там целыми поколениями.

Хит как-то странно посмотрел на нее.

– Вам нужно почитать кое-какие исторические книги из вашего магазина, Эмми. В Америке высадились как минимум две группы немецких шпионов: одна в Нью-Йорке, а другая во Флориде. Они закончили разведшколу в Германии, где научились говорить по-английски без акцента и даже с американским сленгом. Их прислали сюда с кучей денег, планами, картами и всевозможными приспособлениями для организации саботажа на заводах и разрушения местной инфраструктуры.

– И что с ними случилось?

– По большой неосторожности с их стороны и чистой удаче для нас, их захватили прежде, чем они успели нанести серьезный ущерб. И все равно становится страшновато, когда думаешь об этом. Ведь могли быть и другие, кто по какой-то причине не смог выполнить свою миссию, но ассимилировался после войны и теперь живет в Америке как ни в чем не бывало.

– Это поразительно. Больше всего пугает, что я ничего не знала об этом. Брат моего деда погиб в Нормандии, и все мы знаем о дне высадке союзных войск[34]. А здесь, у нас дома… готова поспорить, что если спросить первого встречного на улице, вроде меня, он и понятия не имеет о том, что здесь происходило.

– Значит, сегодня вы узнали что-то новое. Рад был помочь.

Эмми усмехнулась.

– Что же вы не продолжаете, что интерес к новому должен и дальше стимулировать меня, или что-нибудь в этом роде?

– Нет, – Хит ускорил шаг, и она едва не задохнулась, когда попыталась догнать его.

– Почему нет?

– Я надеялся, что вы уже сами догадались.

Если бы в легких Эмми осталось хоть немного воздуха, она бы фыркнула так громко, что оставила бы Хита далеко позади.

Хит как будто пожалел ее и замедлил шаг на обратном пути, за что Эмми была ему благодарна. Ее икры и лодыжки разболелись не на шутку, хотя она не хотела говорить об этом Хиту. Фрэнк продолжал экспериментальные забеги в океан, насколько хватало поводка, и обрызгивал их каждый раз, когда начинал отряхиваться. Ощущение от холодной воды тоже было слишком приятным, но Эмми заметила, что она сама приближается к собаке каждый раз, когда Фрэнк выскакивал из воды.

Она миновала стадию боли и изнеможения, поскольку ее мышцы теперь просто блаженно онемели, но отсутствие физического дискомфорта прояснило ее мысли, а может быть, причиной был запах океана, который уже не казался незнакомым: попурри из соли, морской живности и ветра из далеких мест, наводившее на безмолвные размышления. Недавно Эмми обнаружила, что спит с открытым окном и получает удовольствие от запаха океана, напоминавшего запах ее матери.

Эмми задумалась о своем разговоре с Хитом и о его добродушной уверенности в том, что она знает, как будет лучше для нее. Независимо от того, был ли он прав или ошибался, ее до сих пор раздражало, что он о многом догадывается и его догадки обычно оказываются совершенно верными.