Записки неримского папы

К утру я оказался на краю кровати, в ногах жены. Она перенесла Артема ночью к нам, и он в результате своего привычного полночного плана «Барбаросса» вытеснил меня с занимаемого плацдарма. Под утро стало очень холодно: из-под окна задувало. А одеяло одно на всех. И оно уже как бы само собой распределилось без учета меня. На мою долю достался краешек, сущий лоскут. Целиком поместиться под ним не было никакой возможности. Только если делегировать какую-то часть тела. Сначала я сунул туда нос. Потом колени. Бесполезная часть тела – колени, надо сказать, в теплообмене не участвуют. Затем правое полужопие, после – левое. Весь объект не вписывался. Наконец я достиг неустойчивой нирваны, хрупкого катарсиса – уместил сразу и пятки, и пальцы рук. Начал относительно согреваться. Ну, как относительно – относительно полного замерзания начал согреваться.

Так вот, к пословицам и идиомам. Лежу я и думаю, какой я хороший и мудрый человек, не стал тянуть одеяло на себя, и мне в награду тоже досталась толика тепла. В этот момент неведомая сила окончательно сорвала с меня покров. Это Артем, мой короткометражный шкет, перевернулся во сне и утянул часть одеяла за собой, лишив меня последних спасительных миллиметров. Песни у русского народа, кстати, тоже хорошие, лирические. «Там, в степи глухой, замерзал ямщик…»

***

Поймал себя на мысли, что начинаю побаиваться Артема. Раньше для меня это был просто некий веселый кулек. Захотел поднять себе настроение – достал из коробки, устал – засунул обратно, в детскую комнату к жене.

А теперь мелкий становится все пропорциональнее, все больше напоминает прямо реального человека, и, страшно даже сказать, у шкета появилось собственное мнение. Иногда вдруг ловишь на себе его взгляд. И смотрит он так прицельно, целенаправленно, как через оптику снайперской винтовки. Чувствуешь себя словно мастеркард, вставленный по уши в платежный терминал: по твоей спинке бежит холодок считывающего сканера. Смотрит так, будто произносит про себя знаменитую реплику Саввы Игнатьевича: «Да-а-а, пора тебя брать».

***

В доме в последнее время разговоры про кризис, про сложные времена, про экономию. Артем, видно, все это слушает. Потому что мы заметили, как он начал прятать еду. Ест детское печенье – кусочек заныкает под комод. Как белка. А недавно спрятал под кровать целый поильник с водой. Ребенок запасается простой водой! Думает, наверное, что у нас совсем все плохо. Надо прекращать эти разговоры.

***

Артем на старости лет полюбил соску. Год к ней не прикасался, выплевывал, если давали. А тут сам находит – и в рот. Я ему говорю: «Ты чего, старый, сбрендил? Тебе уже скоро на завод работать, а ты к соске тянешься». Причем мелкий сосет эту соску, как будто курит сигару. У него это целый перформанс. Периодически Артем достает соску изо рта и мечтательно крутит ее в пальцах, причмокивая. И взгляд у малыша – этакого светского льва, денди. Так и мерещится, как он произносит, разминая соску-сигару в пальцах: «А вы были на выставке Серова? Шарман, шарман!»

***

Артем постоянно бормочет какое-то словосочетание. Иногда слышится вполне нейтральное «ути-ути-ути». А иногда, даже вздрагиваешь: «Путин-Путин-Путин», – ни больше ни меньше. Откуда? Я эти зомби-каналы даже не включаю. Неужели с «Карусели» надуло?

***

Это очень странно, но я пока не вижу Артема как отдельную личность. Я воспринимаю его как абсолютно органическое продолжение себя самого. Тот же я, только маленький. Тот же я, только со смешными короткими ручками и ножками и с бумагой на попе. Какое-то слегка шизоидное ощущение. Подозреваю, в нем много женского. Видимо, я частично повторяю материнское восприятие. Возможно, оттого, что ребенок поздний. А может, я всегда был – того, немножко бабой…

***

Если я дома, мы с женой вместе идем в ванную менять Артему памперс, когда нужно. Алгоритм отработан до автоматизма. Жена несет сына в ванную, снимает там с него памперс, я уношу памперс в мусорное ведро на кухню, жена моет мелкого. Сегодня в алгоритме незначительно изменился один элемент. Артем оказался на руках у меня, а не у жены. В результате я несу сына в ванную, жена снимает с него памперс, и я уношу сыночка в мусорное ведро. И наверняка бы выбросил, если бы озадаченная жена, оставшаяся посреди ванной одна с грязным памперсом в руках, не крикнула мне. Это доказывает, что мужчины – простейшие микроорганизмы с минимальным функционалом.

***