Записки о большевистской революции

— отмена крупной земельной собственности и передача земли крестьянам в соответствии с процедурой, которую установят местные сельские комитеты и Учредительное собрание; оно будет созвано 12 ноября (?)^{36};

— рабочий контроль за производством и распределением продуктов;

— банковская монополия;

— отмена смертной казни на фронте.

Каким будет новый кабинет? Без сомнений, исключительно большевистским. Кадеты, меньшевики, стоявшие у власти, потерпели крах. Трудящиеся сами обеспечат теперь полную победу демократии.

Возвращаюсь с известиями в миссию, затем вновь иду в Смольный. На площади перед Зимним дворцом сильная перестрелка. Решился ли уже комитет на вооруженную борьбу?

Большевики все более воодушевляются. Меньшевики, кое-кто из них по крайней мере, ходят мрачные. Им не доверяют. Они не знают, на что решиться. Поистине среди всех этих революционеров лишь большевики, инициативные и дерзостные, похожи на людей дела.

Присутствую на части ночного заседания исполнительного комитета Советов рабочих и солдатских депутатов. Страшный шум. Подавляющее большинство — у большевиков. Возвращаюсь к себе в четыре утра и сажусь писать эти строки. Буду вести этот дневник каждый день. Неизвестно, что может случиться. Не знаю, кстати, будут ли вам сколько-нибудь интересны торопливые записи, полные личных впечатлений, которые и дойдут-то к вам много позже телеграмм.

Как жаль, что не могу связаться с вами по телеграфу!

Петроград. 26 окт. (8 нояб.)

Дорогой друг,

Второй день восстания. Сегодня утром, идя в миссию, видел, как вытащили из Мойки тело генерала Туманова, помощника военного министра. Солдаты арестовали его этой ночью, а потом закололи штыками. Тело со смехом погрузили на низкую телегу, устроили там в нелепой позе и повезли в морг.

Хорошие новости для большевиков. Зимний дворец был обстрелян из пушек, взят, затем разграблен. Все предметы искусств, мебель, ковры, картины варварски разрушены^{37}. Женский батальон, оборонявший дворец, взят в плен и отведен в казарму, где несчастные, как говорят, были зверски изнасилованы^{38}

. Многие из них — девушки из буржуазных семей. Большинство членов Временного правительства арестованы. Керенский бежал. Армия в руках революционеров. Полки, вызванные Временным правительством, один за другим переходят на сторону большевиков.

Однако в Петрограде уже формируется антибольшевистское движение. Опираясь на городскую думу, Временный совет, исполкомы Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, фракции социал-революционеров, социал-демократов и народных социалистов осуждают преступную акцию и формируют Комитет общественного спасения для защиты родины и революции^{39}.

Но на какие народные силы будет опираться этот комитет, почти все члены которого ранее продемонстрировали свое безволие в борьбе с очень сильной организацией восставших, презираемых буржуа, но искренне поддерживаемых рабочим населением? Я видел Нуланса^{40} и Пати этим утром. Наши официальные круги, похоже, решительно недооценивают значение могучей и организованной акции большевиков. Главное, на мой взгляд, не понимают, до какой степени эта акция соответствует общему настроению. Я писал вам по приезде. Из 100 русских 80 — откровенные большевики, остальные 20 — большевики стыдливые. Много надежд возлагают на казачьи войска. Но достаточно ли они многочисленны и не будут ли они уничтожены в ходе восстания? Договорено с посольством и миссией, что я буду внимательно следить за событиями в Смольном, поскольку мне выпал исключительный шанс — я не смею пока писать часто — быть принятым большевиками как товарищ. Вчера я не увидел в Смольном ни одного француза, даже из прессы, тогда как в зале съезда была дюжина английских и американских журналистов. Мы все поем победные гимны.

Вновь встречался с руководителями восстания. Познакомился с Лениным и Троцким.

Заседание съезда, который должен был начаться в 2, началось только в 9 часов. До этого различные фракции, которые не отказались в знак протеста против тактики государственных переворотов участвовать в его работе, собрались для обсуждения своего участия в новом правительстве. Мне сказали, что большевики, не согласившись идти на уступки меньшевикам, будут вынуждены формировать свое правительство в одиночку. Троцкий с легким сердцем принимает такую ответственность, но Ленин вскипает: «Изолируя нас, вы нас обрекаете на самоубийство!» Этот новый раскол в революционных силах безусловно поколеблет и без того обеспокоенное общественное мнение и усилит движение протеста, которое яростно поддерживают такие газеты, как «Дело народа»^{41} и «Новая жизнь»^{42}. Последняя продолжает, однако, настаивать на соглашении во избежание краха революции.