Записки о французской революции 1848 года

Зато «la mère Duchêne» или лучше «Le travailleur par la mère Duchêne» называет Père Duchêne «vieux pendard»[321] и недовольна его умеренностью: «Si la mère Duchêne est bougrement en colère, c'est qu'elle s'aperçoit que tu ne l'es plus autant»

[322].

Это единственный чисто цинический журнальчик, попавшийся мне в руки: «On dit, vieux pendard, que tu t'est laissé séduire par les beaux yeux d'une altesse dite républicaine… Si cela était, sache bien… que la mère Duchêne serait capable d'arracher les yeux rouges de ta poupée politique… Si encore tu te laissais enjôler par les fille du peuple, on te le pardonnerait, vieux scélérat, mais par ces langues dorées de bourgeoises décrottées, qui puent la viande humaine, fi donc, vilain, monstre d'homme! Ou oublies-tu que la sueur du pauvre a humecté les lèvres que tu baises?… Jette ta princesse dans le panier aux ordures, sinon la Mère Duchêne se divorce, de par les crétins qui veulent nous faire des lois pour eux»[323]

.

После подобного тона, конечно, можно усомниться в справедливости заметки моей о какой-то невольной, может быть, временной сдержанности журнализма при всей его распущенности, но ведь это единственный экземпляр. Говорили мне, что в предместиях издаются журналы возмутительного содержания, которые даже не заходят по сю сторону Бастилии, говорили, что есть журналы, даже не печатные, а литографированные в этом духе, раздающиеся только членам тамошних самых опасных клубов: des Antonins{301}, Quinze-vingt

{302}, называли мне и имена их: le va-nu-pieds{303}

, l'incendiaire{304}, но я никак не мог добыть их. В коллекцию мою случайно попался журнал под заглавием «la Guillotine» на красной бумаге с портретом Л.-Филиппа, показывающего грудь свою, на которой вырезана гильотина. Но, во-первых, он кажется простой спекуляций, а во-вторых, имеет две «адписи: 1793. Tout le monde y passera, – и другую: 1848. Persone n'y passera, a в-третьих, отличается тем сантиментальным изложением истории изобретения гильотины и первых ее жертв, которое как будто нарочно придумано, чтобы приучить к мысли об инструменте и к назначению его!