Записки о китайской цивилизации

Получив в Байлиньсы от ворот поворот, мы направились еще к одному заманчивому объекту из туристского справочника Храму бога горы Тай (Дунюемяо). Увы, и там нас ждало разочарование. Как объяснил стражник, дежуривший у ворот, внутри находится учреждение, куда иностранным гостям лучше не ходить. Ссылки на туристский справочник стражника не впечатлили, он парировал наши аргументы почти по-гётевски: теория суха, мол, а древо жизни пышно зеленеет. Пока стражник философствовал, с территории храма выезжали один за другим официальные «мерседесы».

Постепенно, однако, эти и большинство других религиозных заведений восстанавливались в первоначальных правах, возвращались к полнокровной духовной жизни, открывались и для иностранцев. Хотя инциденты с гостями из-за рубежа случаются до сих пор. Наших друзей задержал недавно патруль за то, что они фотографировались на фоне знаменитой пекинской мечети.

А мы с Наташей беспрепятственно делали там снимки четверть века назад, на самой заре китайских реформ. Более того, фотографировались вместе с настоятелем мечети. В те же годы я свободно пользовался фотокамерой на территории мечетей ряда провинциальных городов.

В глубинке вообще религиозный ренессанс ощущался гораздо более явственно. В одном только уезде провинции Чжэцзян в 1984 году было воздвигнуто около 300 молелен! А всего по стране, наверное, сотни тысяч. Их открывали на полях и дорогах, в избах и школах. Путешествуя по КНР, мы фактически не видели ни одного крестьянского надела, не увенчанного храмом поклонения местным духам. Чаще это было невзрачное сооружение, забитое от пола до потолка фигурами и изображениями святых. Деревенские дома, все без исключения, были облеплены заклинаниями против злых духов, картинками с изображением хранителей жилища. Важные дела труженики села обсуждали с монахами и гадателями – когда приступать к севу, где строить сарай для скотины, как назвать первенца.

Местные начальники сетовали в беседах с нами, что в условиях открытости и реформ вновь подняли головы многочисленные шарлатаны, выдающие себя за повелителей дождя, исцелителей от любой болезни и даже за живых будд, воскресших героев далекого прошлого. В жизнь возвращались и феодальные предрассудки. В деревнях мужчина, поселившийся в доме жены, неизменно становился объектом интенсивной травли со стороны соседей. Общественно активные женщины подвергались оскорблениям.

Горожане тоже проявляли религиозное рвение. В городе Цюаньчжоу (провинция Фуцзянь) в разгар рабочего дня храм местных божеств оказался забит прихожанами, среди которых было много детей. В другом фуцзяньском городе, Сямэне, в парке, посвященном памяти национального героя Чжэн Чэнгуна, функционировали две кумирни, пользовавшиеся огромной популярностью у посетителей парка. Гигантский южный город Гуанчжоу в День поминовения предков был заполнен процессиями красочно одетых людей, которые разбрызгивали благовония, стучали в барабаны, пели песни, декламировали заклинания. На каждом углу Гуанчжоу и в тот, и в обычные дни продавались различные культовые предметы условные бумажные деньги, красные полоски бумаги с изречениями, специальное печенье, душистые палочки. Рядом с продавцами в поте лица трудились гадатели.

Религиозные образы и статуи, заклинания и пожелания изобиловали в магазинах, харчевнях, жилых домах любого города. При этом, восстанавливая в 1980-х годах в правах религию, руководство КНР отнюдь не изменило своих основополагающих атеистических установок и не собиралось выпускать религиозный ренессанс из довольно жестких рамок. В Пекине неизменно исходили и исходят из того, что по мере развития экономики и общества, повышения уровня социалистической материальной и духовной культуры постепенно начнут исчезать условия и причины существования религиозных верований и, в конце концов, вера в высшие, неземные силы отомрет. Причем китайская компартия не намерена ждать этой «объективно неизбежной» развязки со сложенными руками. Борьба с религией не прекращается, но ее стремятся вести гораздо более гибко, чем в прежние экстремистские времена.

Верить в богов можно, но религиозным деятелям строго-настрого запрещено вмешиваться в вопросы государственного управления. Наложено табу на религиозное обучение детей до 18 лет, на какую-либо пропаганду религиозных взглядов за пределами специально отведенных мест (т. е. храмов, монастырей, церквей). Члены КПК вообще не имеют права верить в бога и принимать участие в религиозной жизни. Вместо этого партийцы обязаны вести атеистическую пропаганду, а главное – «упорно и решительно» воспитывать религиозных деятелей, чтобы те «защищали руководство партии и правительства, стойко придерживались социалистического пути», а в придачу ко всему еще и «обладали научными познаниями о религии».