Записки о Шерлоке Холмсе

– Я не знаю, что у вас случилось, – сказал Холмс, – но раз уж, судя по всему, открытие сделали вы, то вы и рассказывайте: ведь священник узнал об этом уже от вас.

Я взглянул на одетого наспех священника и его аккуратного соседа и в душе позабавился тому изумлению, которое вызвал на их лицах простой логический вывод

Холмса.

– Позвольте мне сказать несколько слов, – начал священник, – и тогда вы сами решите, выслушать ли вам подробности от мистера Тридженниса или лучше немедленно поспешить к месту этого загадочного происшествия.

Случилось вот что: вчера вечером наш друг был в гостях у своих братьев Оуэна и Джорджа и сестры Брэнды в их доме в Тридэнник-Уорта, что неподалеку от древнего каменного креста на торфяных болотах. Он ушел от них в начале одиннадцатого, до этого они играли в карты в столовой, все были здоровы, и прекрасном настроении. Сегодня утром, еще до завтрака, наш друг – он всегда встает очень рано –

пошел прогуляться в направлении дома своих родственников, и тут его нагнал шарабан доктора Ричардса: оказалось, что того срочно вызвали в Тридэнник-Уорта. Конечно, мистер Мортимер Тридженнис поехал вместе с ним.

Приехав, они обнаружили нечто невероятное. Сестра и братья сидели вокруг стола точно в тех же позах, как он их оставил, перед ними еще лежали карты, но свечи догорели до самых розеток. Сестра лежала в кресле мертвая, а с двух сторон от нее сидели братья: они кричали, пели, хохотали… разум покинул их. У всех троих – и у мертвой женщины и у помешавшихся мужчин – на лицах застыл невыразимый страх, гримаса ужаса, на которую жутко смотреть. Нет никаких признаков, что в доме были посторонние, если не считать миссис Портер, их старой кухарки и экономки, которая сообщила, что всю ночь крепко спала и ничего не слыхала. Ничего не украдено, все в полном порядке, и совершенно непонятно, чего они испугались настолько, что женщина лишилась жизни, а мужчины –

рассудка. Вот вкратце и все, мистер Холмс, и если вы поможете нам разобраться во всем этом, вы сделаете великое дело.

Я еще надеялся уговорить моего друга вернуться к отдыху, составлявшему цель нашей поездки, но стоило мне взглянуть на его сосредоточенное лицо и нахмуренные брови, как стало ясно, что надеяться не на что. Холмс молчал, поглощенный необычайной драмой, ворвавшейся в нашу тихую жизнь.

– Я займусь этим делом, – сказал он наконец. – Насколько я понимаю, случай исключительный. Сами вы там были, мистер Раундхэй?

– Нет, мистер Холмс. Как только я узнал от мистера

Тридженниса об этом несчастье, мы тут же поспешили к вам, чтобы посоветоваться.

– Далеко ли дом, где разыгралась эта ужасная трагедия?

– Около мили отсюда.

– Значит, отправимся вместе. Но сначала, мистер

Мортимер Тридженнис, я хочу задать вам несколько вопросов.

За все это время тот не произнес ни звука, но я заметил, что внутренне он встревожен куда больше, чем суетливый и разговорчивый священник. Лицо его побледнело, исказилось, беспокойный взгляд не отрывался от Холмса, а худые руки сжимались и разжимались. Когда священник рассказывал об этом страшном происшествии, побелевшие губы Тридженниса дрожали, и казалось, что в его темных глазах отражается эта ужасная картина.

– Спрашивайте обо всем, что сочтете нужным, мистер

Холмс, – с готовностью сказал он. – Тяжело говорить об этом, но я не скрою от вас ничего.

– Расскажите мне о вчерашнем вечере.

– Так вот, мистер Холмс, как уже говорил священник, мы вместе поужинали, а потом старший брат Джордж предложил сыграть в вист. Мы сели за карты около девяти.

В четверть одиннадцатого я собрался домой. Они сидели за столом, здоровые и веселые.

– Кто закрыл за вами дверь?

– Миссис Портер уже легла, и меня никто не провожал.

Я сам захлопнул за собой входную дверь. Окно в комнате, у которого они сидели, было закрыто, но шторы не спущены.

Сегодня утром и дверь и окно оказались в том же виде, что и вчера, и нет причины думать, что в дом забрался чужой. И

все-таки страх помутил рассудок моих братьев, страх убил

Брэнду… если б вы видели, как она лежала, свесившись через ручку кресла… До самой смерти не забыть мне этой комнаты.

– То, что вы рассказываете, просто неслыханно, – сказал Холмс. – Но, насколько я понимаю, у вас нет никаких предположений о причине происшедшего?

– Это дьявольщина, мистер Холмс, дьявольщина! –

воскликнул Мортимер Тридженнис. – Это нечистая сила! В

комнату проникает что-то ужасное, и люди лишаются рассудка. Разве человек способен на такое?

– Ну, если человеку такое не под силу, то, боюсь, и разгадка окажется мне не под силу, – заметил Холмс. –

Однако, прежде чем принять вашу версию, мы должны испробовать все реальные причины. Что касается вас, мистер Тридженнис, то вы, как я понял, в чем-то не ладили со своими родными, – ведь вы жили врозь, верно?