Записки одессита. Часть вторая. Послеоккупационный период

Через некоторое время официант принес пиалы с водой и доставил главные блюда — цыплят со специями под сверкающими крышками. Ножи и вилки лежали на столе еще до нашего прихода, а назначение сосудов с водой было загадкой. Спрашивать неудобно, а подсмотреть не у кого — вокруг как назло никто не ел цыплят…

После попыток резать птицу ножом официант подошел и тактично объяснил: нужно ломать руками, а потом ополаскивать пальцы. После этого мама совсем развеселилась и почувствовала себя как дома.

Я в ресторане уже был — меня пригласил в «Кавказ» одноклассник Женя Кац, сын главного бухгалтера Черноморского пароходства. Мы как-то повздорили, потом помирились, и Жека решил «спрыснуть» дружбу — в средствах он не был стеснен. Он заказал икру и немного водки, да еще и научил меня правильно вести себя за столом: не ставить на него локти, никуда не торопиться, не доедать суп до конца и тому подобным премудростям. Но цыплят мы не ели, а потому мои ресторанные навыки имели пробелы. Теперь я их восполнил.

В «Красном» тогда почти не было наценок. Обед обошелся рублей в двести — трата для мамы ранее немыслимая. В тот раз она не пожалела о деньгах и даже оставила сдачу официанту. Домой доехали на трамвае.

Дядя Вася работал, а когда пришел, его ждал накрытый стол с вином — оно в доме не переводилось. Сели ужинать. Отчим почему-то вспомнил о том, как у него на глазах саперы взорвали Дом Красной Армии перед уходом наших войск из Одессы в 1941 году. Теперь там была развалка, возможно уже единственная крупная в городе. Высокий остов с зияющими проемами пустых окон излишне долго напоминал одесситам о войне, окончившейся десять лет назад. На этом месте потом построили кинотеатр «Одесса».

Тогда же мама впервые купила себе полусапожки на меху кустарного производства. Она ими очень гордилась, хотя обувь была очень тяжелой — я их называл «буцалами». Такие обновки были недоступны многим матерям моих друзей, а к зиме 1955 года она купила еще и зеленое пальто.

Сестра приобрела радиоприемник «Балтика», работавший в нашей комнате сутками после отъезда Дины в Братск. Мы слушали «Голос Америки», с трудом прорывавшийся сквозь вой глушилок, и из гнусавых передач узнавали о жизни людей в «загнивающих капстранах». Тамошние обитатели, если верить дикторам, одевали какие-то светлые рубашки, которые потом выбрасывали чуть не каждый день в мусор, безработные в Штатах подыскивали места трудоустройства на собственных автомобилях…

Школьные учителя, очевидно, тоже слушали «вражьи голоса», но они были уверены, что это — пропаганда, и нас убеждали в том. Как такое может быть? Они что, больше нас работают? Им больше платят? За что?

Кто-то из учителей сказал, что если бы в СССР было столько денег, как в США, то был бы у нас коммунизм.

Специалист по заправке авторучек

В шестидесятых годах морякам стало выгодно привозить из-за границы новинку — шариковые авторучки — их доставляли чемоданами. Стоили они очень дорого. Паста в стержнях заканчивалась быстро, и тогда одесские умельцы стали изготовлять «мазилу» и приспособления по заправке. Обычно в каком-то магазине, не всегда канцелярском, специалисту выделяли небольшое рабочее место, где он с успехом заправлял эти авторучки. На железнодорожном вокзале открыл такую мастерскую невзрачного вида старичок. На его работу приходили смотреть одесситы отовсюду.

Мастер принимал от приезжавшего на Привоз крестьянина авторучку, «интеллигентно» изогнув руку, и, как фокусник, манипулировал ею, умными глазами глядя в глаза заказчику через очки. Затем театральным движением вынимал второй рукой пустой стержень из ручки, с которым тоже проделывал немыслимые манипуляции. Мастер плавным жестом вставлял в него тонкую проволоку.

Изящным движением он выдавливал шарик в специальное место — на измазанную пастой дощечку. После еще нескольких неподражаемо-оригинальных движений обеих рук стержень вставлялся в «автомат», при «умелом» нажатии на рычаг заполонявший стержень пастой.

Еще несколько неуловимо-сложных операций, и шарик вдавливался на свое место. Колхозники были поражены виртуозным исполнением такой сложной работы. Особенно восхищались те, кто не бывал в универмагах города и военторге, где такая заправка выполнялась как-то буднично, очень незамысловато. Это был наглядный урок работы «на публику» Лучшей рекламы рабочего места придумать, наверное, невозможно.

Мишка — Мишенька

Во дворе все любили Мишу. О таких «пассажирах» на Привозе говорили образно: «он залезет в жопу без мыла»… Высокий общительный красавец, он проживал в темной, незавидной квартире, окна которой выходили к дворовому туалету, и поэтому никогда не открывались. Чтобы вдохнуть немного свежего воздуха, Миша выскакивал во двор чуть свет.

Кто бы не находился там, завидя его, кричал: «Мишка, Мишенька, как твое здоровье?» Мишка отвечал с восторгом: «Вот мой чубчик!», и выпячивал кулак правой руки с оттопыренным большим пальцем.