Записки от скуки

Никто этому не поверил, тогда как Синган действительно упал с коня и разбился насмерть. И люди решили, что всякое слово того, кто достиг совершенства на данном поприще, подобно слову богов. Тогда кто-то спросил телохранителя:

— Что же за вид у него был?

— У него же был зад персиком,[198] и при этом покойный любил норовистых коней, поэтому я и сказал так о его виде. Разве я ошибся? — ответил тот.

CXLII

Встретив физиономиста, Мёун-дзасу[199] осведомился у него:

— Не пострадаю ли я случайно от оружия?

— Действительно, — отвечал физиономист, — такие признаки есть.

— Что же это за признаки?

— В вашем сане не следует опасаться быть раненым, и все же вы, пусть на миг, но задумались об этом и спросили меня. Уже это и является предзнаменованием такой опасности, — услышал он в ответ.

И действительно, он погиб, пораженный стрелой.

CXLIII

В последнее время люди стали говорить, что, так как появилось много мест, где лечат прижиганием, пятна от него можно увидеть даже на синтоистских богослужениях. О таких вещах ничего не сказано в Законоположениях.

CXLIV

Если, делая прижигания человеку старше сорока, не прижгут ему коленные впадины, у него случаются головокружения. Нужно их непременно прижечь.

CXLV

Нельзя нюхать панты,[200] прикасаясь к ним носом. Говорят, что там есть маленькие насекомые — они вползают в нос и истачивают мозг.

CXLVI

Обычно говорят: «Человек, вознамерившийся приобщиться к искусству, не должен посвящать необдуманно в это других, пока еще не может делать своего дела хорошо, Когда тайком, обучаясь с усердием, добьешься своего и выдвинешься, тебя премного вознесут». Однако же люди, которые так рассуждают, как правило, не способны обучиться ни одному виду искусства.

Если человек еще с той поры, когда он совершенно неопытен, придет к тем, кто искусен, и, не стыдясь ни поношений, ни насмешек, невозмутимо станет упражняться, совершенствуясь, — то пусть даже и не дано ему врожденного таланта, — когда он проведет годы, день ото дня более искушаясь в своем деле и не проявляя к нему небрежения, в конце концов он достигнет более высокой ступени умения, нежели одаренные, но небрежные, добьется признания как человек высокого достоинства и удостоится несравненного имени.

Даже искуснейшие мастера Поднебесной поначалу и сносили толки о несовершенстве, и страдали немалыми изъянами. Однако люди эти были неукоснительны в установлениях Пути, почитали их и сдерживали свои прихоти, — вот они и стали всемирными учеными и наставниками несметного множества людей. Так бывает всегда, и от выбора поприща это не зависит.

CXLVII

Некто сказал так:

— Искусства, в которых мастерство не достигнуто и к пятидесяти годам, следует оставить. Тут уже некогда усердно трудиться. Правда, над тем, что делает старец, люди смеяться не могут, но навязываться людям тоже неловко и непристойно. Но что благопристойно и заманчиво — это, начисто отказавшись от всяческих занятий, обрести досуг. Тот, кто проводит свою жизнь, обременившись житейской суетой, тот последний глупец. Если что-то вызывает ваше восхищение, нужно бросить это, не входя с головой в постижение предмета, едва только вы узнаете смысл его, пусть даже понаслышке. Но самое лучшее — это бросить занятия с самого начала, когда еще не появилась тяга к предмету.

CXLVIII

У высокомудрого Дзёнэна из храма Сайдайдзи[201] была согбенная спина, совершенно седые брови и вид, воистину говорящий об обилии добродетелей. Однажды старца пригласили ко двору. При взгляде на него господин Внутренний министр Сайондзи[202] воскликнул:

— О, какой благородный у него вид! — и проникся к монаху благоговением.

Заметив это, князь Сукэтомо[203]

сказал:

— Это все из-за преклонного возраста.

Как-то после этого Сукэтомо притащил лохматую собаку, страшную, тощую и облезлую от старости, и поволок ее к министру, говоря:

— Ну чем у нее не благородный вид?

CXLIX

Когда арестовали монаха, в миру Тамэканэ-но-дайнагона, и в оцеплении воинов препровождали в Рокухара,[204] где-то в окрестностях Итидзё его встретил князь Сукэтомо. Он изволил промолвить:

— Завидная участь! Именно такие воспоминания об этом мире хочется иметь.

CL

Однажды тот же Сукэтомо укрывался от дождя в воротах Восточного храма.[205] Там собралось много нищих, у которых были уродливо скрючены, искривлены или вывернуты руки и ноги. Увидев этих людей, он было подумал: «Это — диковины, каждая из которых не имеет себе равных. Они достойны всемерного восхищения».