Записки партизана

Все остальные решили, пока возможно, оставаться в Тасееве, чтобы продолжать организационную и агитационную работу. В самом Тасееве нам ничто не угрожало, но следовало быть все время готовыми к тому, что новые власти примут меры к нашей поимке. Поэтому мы воспользовались сравнительным затишьем для устройства в тайге небольшого склада необходимых запасов. Все это время мы поддерживали связь с Канском. Но одно было упущено при сдаче нами дел, а именно: мы не запаслись никакими документами, свои же собственные должны были уничтожить, так что ни у кого из нас на руках не было никакой официальной бумаги. Вспомнили об этом уже довольно поздно, очутившись в тайге. 16 июля (ст. ст.), ночью, приехал отряд чехов и с ними несколько русских из числа уголовных и самогонщиков, которые также были вооружены. Приехали они с целью всех нас арестовать. Еще вечером перед их приездом я убеждал своего бывшего заместителя по отряду и исполкому Анатолия Буду, что нам не сегодня-завтра следует перебраться в тайгу, что далее оставаться опасно, что вести наблюдение и руководство подпольной работой нам нужно, уже скрываясь в тайге. Но он со мной не согласился, так как думал, что ничего особенно страшного нам не угрожает, что, самое большое, нас арестуют и некоторое время продержат под арестом, а затем отпустят. Все время, пока мы жили в Тасееве, мы держали себя наготове, ожидая приезда отряда для нашей поимки, но как раз в вечер перед его приездом нами была допущена некоторая халатность. Анатолий Буда вместе со своими родственниками спокойно спал на сеновале, я же отправился в такое место, где меня не могли сразу обнаружить. Спал не раздеваясь и имел при себе наган. Под утро я услыхал ружейные выстрелы, но продолжал спать, не придавая этому никакого значения. Когда же стало светать, я услыхал торопливые шаги товарища, который крикнул мне, чтобы я спасался. Вскочив и перепрыгнув через два забора, я увидел, что окружен с трех сторон. До леса, куда нужно было бежать, расстояние саженей 80, но долго думать было некогда: это был единственный путь к спасению. Кинулся бежать. Со всех сторон по мне был открыт огонь, тем не менее посчастливилось добежать и укрыться в лесу совершенно невредимым.

В тайге, придя на место, где было закопано оружие, я никого из своих не встретил. Товарищ, предупредивший меня, скрылся в другом направлении, и в лесу мы с ним не встретились.

Откопав винтовку и прождав до полудня, направился к селу разузнать, в чем дело. Из леса с горки видна была вся площадь, буквально усыпанная народом, но понять, что там делается, было невозможно. От одного крестьянина, ехавшего из Тасеева за дровами, узнал, что в селе арестовано около 30 человек. Стало ясно, что арестовали всех наиболее активных работников, и, действительно, в числе арестованных были Денисов с сыном, Анатолий Буда и др. Мне неизвестна была лишь судьба Федора Астафьева, ибо он был в это время на покосе.

Все арестованные были отправлены в Канск, из них трое — Денисов П., Денисов А. и Анатолий Буда — были расстреляны. Первые двое как заложники, уже после нашего выступления, а Буда тогда же, сразу, по распоряжению полковника Ушакова. Остальные, в конце концов, были освобождены. На этом же сельском сходе был опубликован приказ полковника Ушакова, которым я был объявлен вне закона, и каждому разрешалось убить меня на месте без суда и следствия. Ночью я встретился с несколькими товарищами. Уже с ними вместе мы еще раз ходили в Тасеево на разведку, но, видя, что пока больше ничего не придумаешь, отправились в тайгу на то место, где нами было припасено продовольствие. В тайге прожили с месяц, после чего вернулись обратно в село. На полях около Тасеева прожили почти весь сентябрь, в конце сентября снова ушли в тайгу. Но из прежнего состава товарищей, бывших с нами в тайге, не пошли Усачев и А. Дюков, которые решили добровольно выйти и дать себя арестовать. Астафьева же Федора, ввиду того, что его мало кто знал в лицо, мы снабдили документами, которые добыли через ношинскую ячейку, и отправили под видом шорника по деревням для связи с подпольными ячейками. В тайгу направились разными путями и должны были встретиться на условленном месте. Я шел вместе с Роновым. Двоеглазов на условленное место не пришел: по нашим предположениям его по дороге пристрелили напавшие на него два самогонщика, которые впоследствии были нами изловлены и за контрреволюционные действия расстреляны.

Так, без особых перемен, прожили мы до декабря.

В конце ноября приезжает ко мне один товарищ с сообщением, что Канская организация думает пойти на открытое вооруженное выступление и просит нас прийти к ним для совместных действий. Обсудив это предложение, мы признали его совершенно неосуществимым, так как не было никакой возможности вооруженному отряду в 70 человек пройти незамеченным расстояние в 150 верст. Поэтому мы отказались от предложения как явно несерьезного и фантастического^{12}.