Записки под партами

— Тасечка, — срываюсь на крик, слегка потряхивая ее обмякшее тело. Слезы градом катятся вниз, попадая на лицо рыжеволосой девушки. Трясущимися руками протираю ее грязные щеки, а она холодная, как льдинка. Сильней прижимаю к себе, а потом резко включаются мозги. Снимаю себя с себя куртку и аккуратно кладу ее в нее, и затем снова обнимаю. Она же очнется, с ней же будет все в порядке.

Господи, пожалуйста! Я никогда не был набожником, никогда не ходил в церковь и не ставил свечки. Но в такие минуты единственным утешением служат эти самые просьбы. Надеешься на чудо, надеешься, что тот дядька сверху, которого все почитают и обожают, обратит на тебя внимание.

Не знаю, сколько мы так просидели. Просто в какой-то момент теряю счет времени. Обнимаю Тасю, зову по имени, прошу очнуться. Но она не открывает глаза. И меня страх окутывает. Страх ее потерять. Страх больше никогда не услышать ее голос, такой задорный смех. Страх не увидеть ее глаз, милого румянца на щеках, когда озвучиваю свои чувства. Страх, не почувствовать ее тепла на своем теле. Я не могу ее потерять. Не могу.

Звук сирен выводит из транса, в который я ввел себя, прижимаясь к Тасе. Руки санитаров пытаются разъединить нас, но я отчего-то сопротивляюсь. Потом подбегает еще один фельдшер и меня, наконец, оттаскиваю. Они забирают ее в машину, оставляя меня в полнейшем одиночестве.

— Куда ее? В какую больницу? — Слышу на фоне голос водителя, и внутри вырастает агрессия, которую никак не могу подавить. Разворачиваюсь и достигаю мужика в долю секунды. Хватаю за грудки и притягиваю к себе, стараясь разглядеть глаза.

— Если с ней что-нибудь случится, урод, — цежу сквозь зубы, — я убью тебя, понял?

— Разошлись, разошлись, — снова санитары хватают меня и отталкивают в сторону. Водитель опускает голову, вижу, как он нервно сглатывает, и понимаю, видимо тоже волнуется.

— Все, — машет рукой санитар, — поехали.

А потом мы оказались в больнице. В большом и тихом квадратном здании, откуда несет перекисью и хлоркой. Старые пошарпанные стены на первом этаже, злой охранник, который недовольно косится на приезжих людей, и медсестры, бегающие по холлу. Сразу решил, что оплачу платную палату, не хочу, чтобы она лежал в каком-то сарае. Когда процедура регистрации закончилась, мне сообщили, где ожидать вердикта по диагнозу. На ватных ногах поплелся на второй этаж, где уже сидел водитель. И теперь начала пытка. Наверное, если бы меня посадили в газовую камеру и заставили ждать, смотря на потолок, упадут оттуда капли воды или выпустят газ, я бы не так сильно страдал, как сейчас. Минуты тянулись бесконечно долго. Казалось, что время просто затормозило ход и больше не двигается. Иногда проходила местная медсестра, и я вскакивал на ноги, хватая ее, и задавая вопросы. Вот и сейчас она шла в другой конец коридора, с какими-то бумажками в руках.

— Послушайте, — сложила женщина руки на боках, раздражаясь. — Я еще раз повторяю…

— Людмила Васильевна, — раздался голос врача, и мы резво обернулись на него. Он вышел из той самой палаты, где лежала Тася.

— О, Петр Иванович, — обратилась медсестра, радостно выдыхая. — Скажите уже этому молодому человеку, что с его ненаглядной все хорошо. Ей Богу, — развела она руками в стороны, — с ума меня сведет скоро.

— Как она? — Тут же кинулся я к мужчине в белом халате. Он выглядел усталым, а худощавое лицо местами было покрыто крупными морщинками.

— Все хорошо с вашей, м… — он запнулся, явно не зная, какое слово будет корректней подобрать.

— Девушкой, — дополнил я, и снова вернулся к допросам. — Серьезно пострадала? К ней можно? Она поправится?

— Конечно, поправится, — усмехнулся врач, поправляя очки на переносице. — В рубашке родилась ваша девушка, даже переломов нет. Только ушибы сильные.

— Фух! — Громко выдохнул водитель, который оказывается все это время, стоял позади меня. Я недовольно покосился в его сторону, стараясь сдержать внутреннего раздражителя внутри.

— Доктор, — снова обратился к мужчине. — К ней можно? Она очнулась?

— Еще не пришла в себя, и пока к ней не стоит заходить. Пусть отдыхает. И вы идите, а завтра вернетесь и навестите свою девушку.

— Почему к ней нельзя? — Сжимаю губы. Хочу увидеть Тасю, потому что в глазах до сих пор ее бездыханное тело.

— Покой — это очень важный фактор в процессе лечения. Все, мне нужно идти. И вы давайте, по домам, — закончил врач и отправился вглубь прохода. А мы с водителем так и остались стоять молча в коридоре.

Глава 68

Даниил

Всю ночь слонялся, как приведенье. Уехать так и не решился. Да и как бы смог дома уснуть, когда она тут лежит, а кругом давящие белые стены. Ужасное местечко для сна. То ходил по коридору, скрестив руки за спиной, то сидел на твердом стуле, рассматривая потолок. Водила, который сбил Тасю, ушел. Но сначала мы с ним повидались с полицейскими. Они приехали в больницу и устроили допрос с пристрастиями. Требовали ехать с ними, но я наотрез отказался. А вот мужика они все же забрали в отделение. Вопрос стоял только в том, предъявит ли Тася обвинения или же дело закроют по обоюдному согласию.