Читаем Записки прижизненно реабилитированного полностью

1. На обороте последнего листа протеста Генерального прокурора СССР на решение на постановление Особого Совещания при МГБ СССР написано: «Вепринцев сотр. орг. 3/298».

2. Другими сексотами, регулярно доносившими на обвиняемых, были их одноклассник по школе № 110 г. Москвы Юрий Сергеевич Алтуфьев, который регулярно приглашал товарищей к себе домой для игры в преферанс, и соседка Е. А. Шаповала по коммунальной квартире Александра Владимировна Бетюцкая.

ВВЕДЕНИЕ

Весной 1956 года после XX съезда КПСС, а затем осенью 1961 года во время XXII съезда, на страницах газет и журналов густо запестрели непривычные слова: «Посмертно реабилитированный». Без траурной рамки. И так все понятно.

В эти же годы рухнуло мрачное здание сталинского ГУЛАГа. Обратно на волю вернулись уцелевшие узники. Это были реабилитированные, но уже прижизненно.

Бывшие узники написали о кошмарных днях тюрем и лагерей, но почти ничего не сказали о своем пути после освобождения. Тему начал А.И. Солженицын. В «Архипелаге ГУЛАГ» есть глава «Зеки на воле». Был «Раковый корпус». Наши «Записки» посвящены жизни одного из таких людей, одной частной судьбе — пути доктора медицины, профессора Василия Иголкина. Герой и автор шли одной дорогой: детство и юность в Москве, студенчество, арест, лубянское следствие, особый лагерь, повое студенчество, работа врача и труд ученого. На каждом шагу над ними тяготело одно и то же проклятие. После лагеря они стали «белыми птицами с черной отметиной». Автор был осужден решением ОСО по статьям 58–10 и 58–11 УК РСФСР на 5 лет лагерей. В 1951–1953 годах отбывал наказание в четвертом лагерном отделении Степлага в Джезказгане (Медный Рудник) и носил номер СЕЕ-884. Освободился в 1953 году по амнистии. В 1955 году реабилитирован. Тюремный путь Василия Иголкина тот же. Несмотря на это, сходство между героем и автором чисто внешнее. Иголкин не живописный портрет, а мозаика, собранная из многих человеческих судеб. Так же мозаичны изображения большинства других действующих лиц. Есть исключения. Это две героини — Татьяна и Светлана. Нам не пришлось здесь собирать по крошечкам.

Почти все люди, описанные в книге, ушли в иной мир. Автор не называет подлинных имен. Он не желает, да и не чувствует права беспокоить тени людей, их носивших.

По воле автора, герой книги Василий Иголкин отбывает наказание в Сверхлаге. Лагеря с таким названием не было. Но события, описанные нами и касающиеся лагерей и Лубянского следствия, подлинные. Они могли произойти и действительно происходили в следственных изоляторах и потом в Степлаге, Дубравлаге, Карлаге, Озерлаге, Берлаге, Минлаге и в любом другом лагере особого назначения. Не вымышлены и другие события, которые развертывались после лагеря. Они главные в нашем внимании. Заменены лишь место действия и названия учреждений, предприятий, учебных заведений и научных центров. Автор пишет о мире, встретившем его героя за воротами тюрьмы. Жизнь на воле порой подчинялась тем же законам, что и жизнь за колючей проволокой. И здесь и там властвовали паханы, придурки и граждане начальники. Василию Иголкину часто казалось, что, покинув Сверхлаг, он очутился в новом концлагере.

«Записки прижизненно реабилитированного» начинаются с книги «Повесть о любви, 1953 год». В ней рассказывается о первых четырех месяцах вольной жизни героя.

Посвящается двум женщинам, носившим имена

Татьяна и Светлана. Они ушли в Синий Край и не

узнают, что эта книга — память их любви.

Глава I. МЕДНЫЙ АД

1. Лагерь — прототип Степлага

От станции Жарык, стоящей на магистрали Караганда — Балхаш, на юго-запад — в Центральный Казахстан — ведет железнодорожный путь протяженностью 484,5 км. Дорога заканчивается в восточных предгорьях древних Улутауских гор, где находится богатейшее в СССР месторождение меди. Здесь расположен административный центр Джезказганской области, город Джезказган, что означает в переводе с казахского «медные копи». Крутом раскинулся развитой индустриальный район горнодобывающей и металлургической промышленности. Основной продукцией являются медная руда, медный концентрат и медь. По добыче медной руды и по выплавке меди Джезказган занимает ведущее место в СССР. Добываются также марганец и свинец. Возможности развития края огромны. В джезказганской свите цветных металлов есть и цинк, и молибден, и кобальт, и кадмий, и висмут, и рений, и селен и многое другое. Район простирается с севера на юг на 450 км, а с запада на восток на 550 км и занимает площадь 124,1 тыс. кв. км (площадь Австрии — 89,9 тыс., а Португалии — 91,7 тыс. кв. км).

Исторически Джезказганом называлось урочище, где находился медный рудник. Областной город возведен поодаль — в 22 км от рудника. В нем построен горно-металлургический комбинат имени К. И. Сатпаева — казахстанская Магнитка цветной металлургии.

Перейти на страницу:

Все книги серии XX век глазами очевидца

Записки прижизненно реабилитированного
Записки прижизненно реабилитированного

Эта история о последних годах страшного периода XX века — о времени агонии сталинизма, — человеческом прозрении и хрупких ростках новой жизни.Это правдивый рассказ современника о советском обществе начала 50-х годов и людях того времени. Это история молодого человека, который неожиданно оказался в жерновах репрессивной машины: арест, лубянское следствие, неправедный суд, лагерь смерти и жизнь на воле с волчьим билетом. Но он сумел достойно пройти все круги ада, прошел и не сломался, сохранил человеческое достоинство, добился своего — стал врачом и ученым. Ценой этой победы были потерянная любовь и погубленная молодость. Это роман о любви и о женщине, которая спасла мужчину в равнодушном и жестоком мире. Это XX век на одном из самых крутых поворотов истории России глазами не просто очевидца, но и участника.

Ян Янович Цилинский

Биографии и Мемуары / Документальное

Похожие книги

Девочка из прошлого
Девочка из прошлого

– Папа! – слышу детский крик и оборачиваюсь.Девочка лет пяти несется ко мне.– Папочка! Наконец-то я тебя нашла, – подлетает и обнимает мои ноги.– Ты ошиблась, малышка. Я не твой папа, – присаживаюсь на корточки и поправляю съехавшую на бок шапку.– Мой-мой, я точно знаю, – порывисто обнимает меня за шею.– Как тебя зовут?– Анна Иванна. – Надо же, отчество угадала, только вот детей у меня нет, да и залетов не припоминаю. Дети – мое табу.– А маму как зовут?Вытаскивает помятую фотографию и протягивает мне.– Вот моя мама – Виктолия.Забираю снимок и смотрю на счастливые лица, запечатленные на нем. Я и Вика. Сердце срывается в бешеный галоп. Не может быть...

Адалинда Морриган , Аля Драгам , Брайан Макгиллоуэй , Сергей Гулевитский , Слава Доронина

Детективы / Биографии и Мемуары / Современные любовные романы / Классические детективы / Романы
10 гениев науки
10 гениев науки

С одной стороны, мы старались сделать книгу как можно более биографической, не углубляясь в научные дебри. С другой стороны, биографию ученого трудно представить без описания развития его идей. А значит, и без изложения самих идей не обойтись. В одних случаях, где это представлялось удобным, мы старались переплетать биографические сведения с научными, в других — разделять их, тем не менее пытаясь уделить внимание процессам формирования взглядов ученого. Исключение составляют Пифагор и Аристотель. О них, особенно о Пифагоре, сохранилось не так уж много достоверных биографических сведений, поэтому наш рассказ включает анализ источников информации, изложение взглядов различных специалистов. Возможно, из-за этого текст стал несколько суше, но мы пошли на это в угоду достоверности. Тем не менее мы все же надеемся, что книга в целом не только вызовет ваш интерес (он уже есть, если вы начали читать), но и доставит вам удовольствие.

Александр Владимирович Фомин

Биографии и Мемуары / Документальное
Адмирал Ее Величества России
Адмирал Ее Величества России

Что есть величие – закономерность или случайность? Вряд ли на этот вопрос можно ответить однозначно. Но разве большинство великих судеб делает не случайный поворот? Какая-нибудь ничего не значащая встреча, мимолетная удача, без которой великий путь так бы и остался просто биографией.И все же есть судьбы, которым путь к величию, кажется, предначертан с рождения. Павел Степанович Нахимов (1802—1855) – из их числа. Конечно, у него были учителя, был великий М. П. Лазарев, под началом которого Нахимов сначала отправился в кругосветное плавание, а затем геройски сражался в битве при Наварине.Но Нахимов шел к своей славе, невзирая на подарки судьбы и ее удары. Например, когда тот же Лазарев охладел к нему и настоял на назначении на пост начальника штаба (а фактически – командующего) Черноморского флота другого, пусть и не менее достойного кандидата – Корнилова. Тогда Нахимов не просто стоически воспринял эту ситуацию, но до последней своей минуты хранил искреннее уважение к памяти Лазарева и Корнилова.Крымская война 1853—1856 гг. была последней «благородной» войной в истории человечества, «войной джентльменов». Во-первых, потому, что враги хоть и оставались врагами, но уважали друг друга. А во-вторых – это была война «идеальных» командиров. Иерархия, звания, прошлые заслуги – все это ничего не значило для Нахимова, когда речь о шла о деле. А делом всей жизни адмирала была защита Отечества…От юности, учебы в Морском корпусе, первых плаваний – до гениальной победы при Синопе и героической обороны Севастополя: о большом пути великого флотоводца рассказывают уникальные документы самого П. С. Нахимова. Дополняют их мемуары соратников Павла Степановича, воспоминания современников знаменитого российского адмирала, фрагменты трудов классиков военной истории – Е. В. Тарле, А. М. Зайончковского, М. И. Богдановича, А. А. Керсновского.Нахимов был фаталистом. Он всегда знал, что придет его время. Что, даже если понадобится сражаться с превосходящим флотом противника,– он будет сражаться и победит. Знал, что именно он должен защищать Севастополь, руководить его обороной, даже не имея поначалу соответствующих на то полномочий. А когда погиб Корнилов и положение Севастополя становилось все более тяжелым, «окружающие Нахимова стали замечать в нем твердое, безмолвное решение, смысл которого был им понятен. С каждым месяцем им становилось все яснее, что этот человек не может и не хочет пережить Севастополь».Так и вышло… В этом – высшая форма величия полководца, которую невозможно изъяснить… Перед ней можно только преклоняться…Электронная публикация материалов жизни и деятельности П. С. Нахимова включает полный текст бумажной книги и избранную часть иллюстративного документального материала. А для истинных ценителей подарочных изданий мы предлагаем классическую книгу. Как и все издания серии «Великие полководцы» книга снабжена подробными историческими и биографическими комментариями; текст сопровождают сотни иллюстраций из российских и зарубежных периодических изданий описываемого времени, с многими из которых современный читатель познакомится впервые. Прекрасная печать, оригинальное оформление, лучшая офсетная бумага – все это делает книги подарочной серии «Великие полководцы» лучшим подарком мужчине на все случаи жизни.

Павел Степанович Нахимов

Биографии и Мемуары / Военное дело / Военная история / История / Военное дело: прочее / Образование и наука