Записки прокурора

— Как-то раз прибегает соседка и говорит: «Риту в милицию забрали». Уж и не помню, как я до отделения добрался. И вот в кабинете у начальника я, солдат трех войн, сижу и, как малый ребёнок, плачу. А ей хоть бы что. «Никакого Жоры Тарзана, — говорит, — в американской курточке не знаю и с Галей Бакуновой не водилась». Ну, отпустили её. Пришли мы домой. Я, конечно, стал ей выговаривать. А она в ответ: «Не ваше дело!» — Матвей Михайлович перевёл дух, вытащил из кармана большой клетчатый платок и, вытерев мокрый лоб, продолжал: — Ну, признаться, не вытерпел я тут и крикнул: «Дело не моё, а чей хлеб ешь?» Она только хихикнула. «С такими глазами, как у меня, милый папочка, я и без вашего хлеба проживу, — говорит. — Пирожные буду кушать». И, стыдно сказать, я её — за косу. И по щеке. Вырвалась она и уже с порога крикнула: «Счастье ваше, что вы меня на свет породили! Не то бы завтра по вас панихиду справляли!..»

— И больше вы не имели от неё никаких известий? — спросил я.

— Никаких.

Я позвал понятых и вынул из ящика три одинаковых коробки с волосами. В одной из них были волосы, найденные на чердаке.

— Попробуйте, Матвей Михайлович, опознать волосы вашей дочери…

Старик побледнел, заплакал и указал на ту коробку, где были волосы с чердака.

Итак, убийство. Но кем совершено? Почему?

Я довольно отчётливо представил себе картину: девушка, связавшаяся с уголовным миром, парень по кличке Тарзан (в то время все смотрели заграничные фильмы), ревность или ещё что, и в ход пошёл нож…

Найти бывшую подругу Клиновой Галю Бакунову удалось быстро. Теперь это была полная блондинка с ярко накрашенными губами, в модном наряде.

— Ничего не помню, — твердила она.

— Но ведь речь идёт о вашей подруге, — настаивал я.

— Господи, мало ли чего бывает в молодости! А теперь я замужем, у меня дети…

Да, своё прошлое она явно хотела забыть.

— Неужели вы не помните ребят, которые ухаживали за вами?

— Мой муж и тот меня об этом не спрашивает, — кокетливо заметила она.

— Ну, хорошо… А Жора Тарзан?

При этом имени она невольно смешалась. Но замешательство это длилось мгновение.

— А при чем тут я? — удивилась Бакунова. — Жора ухлёстывал за Маргошей Клиновой. Если хотите знать, за мной тогда ухаживал Василий Васильевич Пулгеров — начальник отдела кадров типографии.

— Ну вот видите, — улыбнулся я, — оказывается, начальника отдела кадров вы запомнили.

— Ещё бы, — с гордостью произнесла Бакунова, — он каждый день дарил такие букеты… А Жора, хотя и вор был, тоже Не оставлял Маргошу без внимания. В рестораны приглашал и все такое прочее…

— Как вы узнали, что Жора был вором?

— Когда его осудили за ограбление магазина и избиение сторожа.

— А раньше вы знали об этом?

— Нет, нет, что вы! — сказала она, но я почувствовал в её тоне фальшь.

— Ревнивый он был. Прямо до ужаса. Чуть что — угрожал Марго финкой…

— Откуда вам известно, что он угрожал Клиновой финкой?

— Как откуда? Сама Марго рассказывала, что Жора грозился её убить. И при этом говорила, что ей нравится его сильный характер. В то время мы ведь были зелёными девчонками, нам нравились такие…

— Может, он и в самом деле убил Маргариту?

— Этого я не знаю, — испуганно сказала она. — И говорю вам только то, что мне известно. Что он нож ей показывал и угрожал, так это я и сама раза два видела. Могут подтвердить это же и Пулгеров, и Тоня Архипова… Однажды, когда Маргоша была у меня, он стал ломиться в дверь, а потом ножом бить. До сих пор зарубки остались, можете посмотреть… Но насчёт убийства я ничего не знаю. Помню, Жора говорил, что она уехала…

— Куда?

— Он не сказал куда. Взяла и уехала. Даже не зашла ко мне попрощаться… Встретила я раз Жору, хотела расспросить подробнее, но он, увидев меня, перешёл на другую сторону улицы. А через неделю его забрали. С тех пор я его так и не видела…

Георгий Ерыгин был высокий и длинноволосый. За это, наверное, его и прозвали Тарзаном.

— Хотите верьте, хотите нет, — сказал он на допросе, — а не убивал я её, и все!

— Свидетели Бакунова и Архипова показали, что вы неоднократно угрожали Клиновой расправой. Вскоре же после её исчезновения вы были с Пулгеровым в кафе и на вопрос, как поживает ваша возлюбленная, ответили: «Спроси у чертей на том свете».

— Так это же я просто так сказал. Для авторитета…

— Допустим. Но при вашем аресте, спустя две недели после отъезда Клиновой, у вас был обнаружен френч со следами крови на правом рукаве. Не помните, как вы объяснили её появление на первом допросе?

— А чего же тут не помнить. Подумаешь, шесть лет прошло! Сказал, что курицу резал, вот и кровь…

— Но вам ведь известно заключение экспертизы, что обнаруженная кровь — человеческая, второй группы… Чья она?

— Моя! — выпалил вдруг Ерыгин.

— Но тогда вы объяснили иначе. Я могу вам напомнить.

— Не трудитесь. Что было, то сплыло. Теперь я говорю правду: моя кровь на френче.

— Что же это вы, зарезаться хотели?