Записки Проныры

Потом мы стояли среди космодрома, и я пытался объяснить, что выделения-то покупал уже упакованными в баночку, и вовсе не уверен, что Посредники, которые их навыделяли, смогут жить в моих крыльях. А Гелиора говорила, что урбанизация доведёт высокотехнологичные цивилизации до беды, что горожане так привыкли к консервам, что уже и живых Посредников в глаза не видели, но мужчинам оно, быть может, и не к чему, а она — женщина. А для женщин пища в баночке живого Посредника не заменит, особенно — для беременных женщин.

И мне ничего не оставалось, как пообещать Гелиоре что-нибудь придумать.

В штабе нас встретили чуть ли не овациями. Тот же Снурри затоковал, как глухарь по весне, а все остальные изощрялись в комплиментах и любезностях, будто дело происходило не в штабе мейнской стаи, а в лавийском светском салоне. Всё-таки, чиеолийки очень красивы, хоть и не по-человечески. Хочется сделать что-нибудь приятное, произвести впечатление… Жаль, что они улыбаться не умеют.

С другой стороны, кошки тоже не умеют улыбаться. Но стоит кошке куда-нибудь забрести, как все сюсюкают, протягивают лакомства, чешут за ушком и вообще напропалую стремятся понравиться — живому существу, которое уж совсем не антропоид.

На Гелиору они среагировали, как на женщину и как на кошку сразу. Я так и понял: им хочется со страшной силой причитать: «Хорошая, хорошая кисонька!» — и угощать её так, чтобы она хоть кусочек съела. Одна беда — местное угощение, большей частью, на неё особого впечатления не произвело. Она благодарила душевно, но, конечно, не откусила ни кусочка.

А вот нечего совать ксеноморфу печенье и шоколад, когда у него организм заточен под питание полужидкой пищей!

Но, с другой стороны, Гелиора успокоилась. И, когда ей придвинули кресло, уселась туда, поджав ноги, очень уютно. И щебетала-пела, как райская птица, о том, как поражена и обрадована: люди её хорошо встретили.

— Я всегда была уверена, — говорит, — люди и чиеолийцы, в принципе, могут жить мирно. Это — счастье.

А у людей морды расплывались сами собой. Но Гелиора уже знала, что это — позитивная мимика у нас, приматов. Не нервничала.

Я, первым делом, рассказал про Гедон. Про эту их мерзкую лабораторию и программу «Очищающее пламя». И с удовольствием пронаблюдал, как О-Тэлл переглянулся с подругой, отшвырнул за спину косу и схватился за эфес меча, Кехотч щёлкнул жвалами и выпустил капельку яда, у Нои и Ау шерсть встала дыбом до самого крестца и клыки открылись до дёсен, а люди сжали кулаки и сказали о Гедоне и его жителях много тёплых слов. И я точно знал: эта информация хорошо распространится, через Базар — да и просто сарафанное радио местное.

В общем, если мейнцы в тот момент и не объявили Гедону войну, то взяли его на заметку, как источник крайне подходящей добычи. А такое дело означает, что с колониями в космосе гедонцам, похоже, придётся проститься.

Я рассказал и о судьбе Гелиоры. Не стал распространяться, только и упомянул, что гедонцы убили всю её семью, а её саму собирались выпотрошить с научными целями. И Снурри галантнейшим образом прижал руку Гелиоры к губам — она даже удивиться не успела — и провозгласил, что лично вывернет наизнанку любого гада, который ради сомнительной цели убивает и калечит беззащитных гражданских.

И ведь какая она умница! Она же догадалась, что Снурри не собирается её кусать! Её инстинкт велел бояться существ с зубами, особенно когда они подносят тебя ко рту — но тут она даже не дрогнула. Только посмотрела на меня вопросительно.

— Это он выказывает уважение, — говорю. — Это у нас, у людей, очень вежливо. Так мужчины поступают с женщинами… но только уважение, ты не подумай.

И тогда она набралась храбрости и взяла меня за руку.

— Капитан, — говорит, — я так рада! Знаешь, я никогда не думала, что буду чувствовать себя среди людей, как дома. Я обязательно, обязательно расскажу в своём мире о вашем, о том, как тут уживаются существа с самой разной физиологией и потребностями, — и повернулась к Снурри. — У вас в мире — очаровательные обычаи. Это очень трогательно.

И Снурри сказал, изнемогая от собственной любезности:

— Гелиора, дорогая, у вашего народа теперь есть союзники. И мы вашим гедонцам ещё покажем, как в аду прохладно!

Этого, про ад, она, по-моему, не поняла, но о смысле догадалась. А я, когда услышал про физиологию и потребности, кое-что вспомнил.

— Ребята, — говорю, — такое дело… В общем, нужны пчёлы. Живые.

На минуточку стало тихо. И я в этой тишине говорю:

— Чиеолийцы едят мёд. Понимаете? А Гелиора ждёт малюток, ей нужен самый свежий, только из улья. Они пчёл называют Посредниками и вообще считают священными животными. Ну, или шмелей. В общем, нужны такие, которые делают мёд. Живьём.

Народ слегка потерял дар речи.

Шиянин Эльдар очухался первый, поднял брови домиком и сказал Гелиоре:

— Сударыня, уверяю вас, любой из нас готов на всё ради вашего удовольствия… Но найти на Мейне пчёл — это задача почти не выполнимая.

Кое-кто закивал. Но Крейн, мой соотечественник и толковый парень, возмутился.