Записки Проныры

Эльдар врезал ему прикладом между лопаток, он хрюкнул и заткнулся. Наши мохнарики скрутили гедонцев чем-то, что под руку подвернулось — ремнями от кресел, кусками кабеля — а Снурри и мы с Кехотчем подошли к приборным панелям и стали разбираться, что эти гады сделали со своей станцией.

От станции осталось мало. Совсем. Нас всех, включая гедонцев, от того света отделяла ещё пара минут и пара взрывов: двигателей не было, ангара не было, посадочной платформы не было, большей части жилых секторов тоже не было, сам обогатительный комбинат со всем оборудованием рассеялся по окружающему пространству.

Остался островок рядом с рубкой — и всё. И автоматика это всё загерметизировала. Тут была очень интересная страховка на случай вторжения: если что, можно вообще всё уничтожить, кроме рубки, а рубка оснащена автономной системой выживания — и те, кто там остался, могут протянуть несколько дней в ожидании помощи.

А может, и не дней. Потому что в специальной нишке мы обнаружили пять капсул для гиперсна. То есть, пятеро могли бы и год прождать в состоянии анабиоза. А всех лишних, видимо, полагалось ликвиднуть вместе с коварным врагом. Исключительно гуманная и продуманная система.

Я смотрел на Снурри;у нашего адмирала в глазах стояли слёзы: у него в корабле остался товарищ, его навигатор-полип, существо в одиночку беспомощное, и он сейчас был в лучшем случае мёртв, а в худшем — ранен и умирал в обломках звездолёта. И все остальные наши парни выглядели… не блестяще. Я, вероятно, тоже. Я подумал: вот же, дурак, приказал Гелиоре остаться на борту наших крыльев! А если бы она послушалась?

Ведь всем бы хана тогда…

Меня аж в пот бросило от облегчения и страха задним числом.

Нои к Гелиоре подошёл и сказал, глядя в угол:

— Сестрёнка, прости, я был не прав… насчёт тебя и насчёт этого… твоего… инкубатора.

Гелиора протянула к нему руки ладонями вверх. И говорит:

— Он — не инкубатор. Он — Посредник. И нас всех спасло его Чутьё. А я рада, что ты больше меня не боишься, пушистое существо.

Нои дотронулся до её ладони мохнатой лапой, и Ау кивнул одобрительно. И Эльдар подошёл поближе и говорит:

— Конечно, сударыня, конечно. Посредник. Вы и ваш Посредник — благословение Создателя. Мне тоже хотелось бы… В общем, я тоже думал… кхм…

Гелиора протянула руку и ему. А потом подошла ко мне и прижалась ко мне спиной, а за ней подковылял Посредник. Я взял у неё бластер — она отдала с облегчением, не только потому, что он ей тяжеловат, я так думаю. Посредник устроился у моей ноги, как собачонка, я его почесал за глазами, в смысле — под шлемом. Я был рад его видеть — не передать; Гелиора бы не пережила, если бы с Посредником что-то случилось.

Снурри с Кехотчем всё возились с панелями управления. Видимо, хотели разобраться, чем мы вообще пока живы. А этот гедонский истерик — мы его рассмотрели: молодой ещё парень со следом, вроде бы, ожога на морде — опять захихикал.

— Вы, — говорит, — уродцы! Как вы кстати связь блокировали! Теперь если мы с вами кого и дождёмся, то только нашей регулярной армии. Очищающее пламя, вот так-то, твари! Всем вам в этом огне гореть, всем!

Снурри обернулся и снял бластер с предохранителя. С совершенно недвусмысленной миной: а вот сейчас будет шашлык из гедонца.

А истерик не побледнел даже, а позеленел с лица, но хихикать не перестал. Отвратное было зрелище, до тошноты; даже гедонцам поплохело, по-моему. Один из своих пнул истерика ногой и прошипел что-то, а истерик плюнул в сторону Снурри, но не попал. И тут Гелиора сказала:

— Адмирал, пожалуйста, не убивай его. Он смертельно перепуган, но честно пытается держать себя в руках. Гедонцами управляет не разум, а страх. От страха они приходят в ярость. Ты же видишь: спровоцировать тебя убить им легче, чем быть с нами в одном помещении. Пожалей их, как жалеют больных.

Снурри на неё посмотрел. В нём как будто понимание постепенно прорезалось.

— Они, небось, ваших не жалели, — говорит.

А Гелиора:

— Да. Но Гедон болен страхом. Страх застит им глаза. Посмотри внимательно, адмирал: разве он здоров, этот человек?

Снурри говорит:

— Не думаю. Удивительно, что эти психопаты не доуничтожили станцию, когда ты сюда вломилась. Такие обычно думают, мол, я умру, но и ты, гад, подохнешь.

А Гелиора:

— Нет. Им не хотелось умирать. Они испугались умереть. Они надеялись дождаться своих, они хотели не умирать, а убить вас. И ещё… они, адмирал, испугались, что я их убью. Что — именно я. Они испугались меня, потому что мной, чиеолийкой, их пугали десятилетиями. Мной, паразиткой.

Тогда Снурри опустил глаза, как сегодня, когда вы начали его расспрашивать. Всё он понял до донышка — и ему было мучительно стыдно. До того, что больше он ни слова не сказал.

— Ты бы их убила? — спросил Ау. — Поджарила бы за други своя, а, Гелиора? Если бы кто-нибудь дёрнулся?

Гелиора присела, обняла Посредника за голову в шлеме, спрятала глаза. Прощебетала куда-то вниз:

— Я хотела… я не знаю… я не умею убивать. Совсем.

Я тоже присел, рядом с ней, погладил по плечу.