Записки психиатра

– Было это незадолго до Великой Октябрьской революции в бытность мою дежурным врачом здесь, в бывшей Преображенской, а теперь, – он указал на стены кабинета, – Первой московской психиатрической больнице. Доставили сюда кассиршу из магазина Филиппова. Надо вам заметить, что прежде в целой России таких калачей не пекли, как у Филиппова… пальчики оближешь… – Старый доктор выдохнул целое облако дыма и задумался. – Так вот, извольте слушать дальше. Сидела эта кассирша в приемной с блуждающим рассеянным взглядом, была бледна и говорила, что у нее во всем теле боли и начинается паралич. Выяснил я, что кассирша – вдова, сорока одного года, ее отец умер от алкоголизма, а сама она заболела после того, как была обнаружена недостача денег в кассе. – Иван Сергеевич отложил трубку и медленно стал крутить свои пушистые усы. – Надо вам сказать, что заболевание показалось мне интересным, да и сама больная была красоты редкой… Смоляные косы, большие черные глаза. Только раз в жизни видел я подобную женщину, – не то мечтательно, не то с сожалением заметил Иван Сергеевич. И уже перешел на тон беспристрастного рассказчика.

– Ввиду особенности заболевания ординатор через некоторое время демонстрировал больную на научной конференции врачей и профессоров. Из истории болезни и полученных объективных сведений стало известно, что эта женщина прежде была здорова. Месяц тому назад из ее квартиры исчезла, а через некоторое время возвратилась ее кошка.

Она почему-то была беспокойна, укусила и поцарапала хозяйку и, снова исчезнув, уже больше не возвращалась. После этого случая у кассирши наблюдалось небольшое повышение температуры и, как говорили соседи, «грусть о домашнем друге» – о пропавшей кошке.

Больная была человеком общительным, жизнерадостным и заболела сразу после обнаруженной у нее в кассе недостачи денег. Конечно, при желании кассирша покрыла бы эту недостачу из своего жалованья в три-четыре месяца, но, видимо, она опасалась хозяина магазина. Все казалось ясным… Красивая, веселая вдова любит погулять и тратит денег больше, чем зарабатывает…

– А как она себя вела на конференции? – перебила я.

– Как и надо было ожидать! Вошла медленно, тяжело, словно на ногах у нее были гири.

«Почему вы так ходите»? – спросил ее профессор.

– У меня па-па-ра-ли-зованы но-ги.

– Но мне известно, что невропатолог не нашел никаких органических отклонений, которые свидетельствовали бы о параличе.

– Я не знаю.

– Что же вас беспокоит? Чем вы больны?

– Мен-я уку-куси-ла мо-моя сиби-ир-ская ко-шка и теперь сердце сильно бьется.

– Должен я вам сказать, – продолжал Иван Сергеевич, – что кассирша каждый раз производила на меня другое впечатление. Вот она вдруг выкатила глаза и, с трудом глотая воздух, прижала руки к груди.

– Выпейте воды! – предложил профессор.

– Не… Не… могу…

– Выпейте!

Больная взяла в руки стакан и попробовала сделать глоток. Я увидел, как она покраснела, словно ее душили спазмы, и с видимым страхом поставила стакан на стол.

– Не могу… Вот… опять начинается, – сказала она невнятно и, что делают иногда истеричные и симулянты, стала таращить глаза и в яростном возбуждении, как бы страшась чего-то, рванулась к двери, но была удержана сестрой.

– Какое сейчас время года? – спросил профессор, указывая на зеленые деревья цветущей черемухи.

Больная ответила, медленно растягивая слова, совсем как тяжелобольная:

– Не… не… знаю… лето или зи-зи-ма?

– А сколько у вас пальцев на правой руке? Она медленно пересчитала пальцы и сказала:

– Пять.

– А на левой?

– Два.

– Всего, значит, семь?

– Да.

– Интересно, как это вы работаете кассиршей?

– Не зна-аю, – коротко ответила больная и вдруг, судорожно вытянувшись, что-то невнятно и быстро залепетала.

Обращала на себя внимание и речь больной. Говорила она как бы заикаясь, заплетающимся языком. После демонстрации кассиршу увели.

– Ну, а что же потом произошло?

– Вот самое любопытное и произошло потом. Больную увели, а среди врачей разгорелись страсти.

Иван Сергеевич сбросил часть пепла из трубки.

– Одни считали ее истеричкой с симулятивным поведением, утверждали, что она боится ответственности. При этом ссылались на то, что объективные исследования и результаты анализов не показали никакого органического заболевания центральной нервной системы. Что же касается плохого сна, ослабленного аппетита, сердцебиения и легкой одышки, то это считали незначительным функциональным нарушением нервной системы, которое может быть при любой реакции на неблагоприятную житейскую ситуацию.

– И никто не подумал о другом?

– Нет, были и такие, которые предполагали бешенство. Они считали укус кошки и внезапное ее исчезновение обстоятельствами, заслуживающими внимания, как и то, что у больной появилось небольшое повышение температуры и нервные симптомы через месяц – срок, весьма подходящий для инкубационного (скрытого) периода бешенства. Сторонники этого диагноза указывали также на судорожные явления, особенно водобоязнь и ряд других симптомов… Больную смотрело много врачей.

– А она?

Иван Сергеевич втянул струю дыма и не сразу ответил.