Записки психиатра. Лучшее, или Блог добрых психиатров

География скитаний оказалась широка: Геннадий успел побывать повсюду, от Санкт-Петербурга до Магадана, и даже добрался до Петропавловска-Камчатского. Он с гордостью извлекал из котомки сувениры и фотографии – дескать, на слово вы можете не поверить, а вот фото на фоне камчатского аэропорта – вполне себе доказательство. Нет, доктор, ну кто же пользуется самолетами и поездами? Дорого, опасно. Нет, я все больше ножками да автостопом.

Отчего опасно? А вы уверены, что хотите это знать? Ну ладно, я вас предупредил, а вы уж сами решайте, как дальше жить с этим знанием. Дело в том, что наш родной город – это город каннибалов. Да-да, людей они любят прежде всего за их гастрономические качества и только во вторую очередь как собеседников и на предмет потрахаться. Эта жуткая история насчитывает много веков. Не-ет, доктор, в конце шестидесятых город возник тут не с нуля. Тот, который остался на дне Волги, помните. А с чего его затопили? ГЭС, как же! Наивность, доктор, сокращает ваш жизненный путь от человека до бифштекса. Откройте глаза! Они сожрали полгорода, а когда надо было заметать следы, пропихнули в правительстве планы по электрификации. Был Ставрополь-на-Волге – и где он теперь? Что не доедено, то затоплено.

А потом ударные стройки: ГЭС, автогигант, куча переселенцев из разных республик. Якобы случайные человеческие потери, раздолье каннибалам, разнообразие в меню – бифштекс по-татарски, русский борщ, сало по-украински, узбекский плов. А главные каннибалы заняли место в дирекции автозавода. Предприятие мощное, градообразующее. У них с двумя городскими мясокомбинатами тайный договор. Заколбасят пару работников – и на деликатесы.

Мне был голос – года четыре назад. Он-то все и рассказал. Я подумал-подумал, да и деру из города. Хотел родителей за собой перетащить, но они ни в какую, и я не стал упорствовать, а то они опять меня уже хотели упечь в дурдом. Опять же, они старики, кто на их кости покушаться будет? Вот я со спокойной совестью и рванул из города. Отчего скитался и нигде не осел. А вы сами не догадались? Доктор, как вы живы до сих пор с такой незамутненностью, я просто поражаюсь! Да у них в каждом городе агенты. Следят, чтобы не было утечки информации. Опять же, приток жителей обеспечивают – расскажут сказку, как у нас тут кудряво живется, – и готова городу свежая кровь. Точнее, свежее мясо. Вот я нигде подолгу и не задерживался: как только почувствую к себе гастрономический интерес – сразу руки в ноги, и только меня и видели! Ну что, отпустите или биться будем?

Доктор предложил третий вариант – подбросить до Камчатки. Дескать, теперь, когда ему открыли глаза, перспектива стать сарделькой или сосиской претит его гордой врачебной натуре, надо готовить исход. Только не сразу, Гена. Где твое чувство гражданской ответственности? Поехали агитировать народ за исход всего диспансера, в полном составе. Поодиночке мы фарш, а вместе – сила, хоть и немного дурная!

А вы говорите – настоящих не осталось!

Помню, как в институте, когда я был еще студентом, преподаватели на кафедре психиатрии сетовали, что в наши времена трудно отыскать яркие примеры классических психически больных – мол, лекарства настолько изменили течение болезни, что ранее яркая клиническая картина стерлась, поблекла, а местами так и вовсе сплошной сюрреализм получился. Да, говорили они, конечно, теперь появилась возможность не держать их всех безвылазно в стенах психбольниц, и это просто замечательно, но где, скажите, отыскать настоящего истерического больного – такого, чтобы с синдромом Ганзера[27]… Да что там – сейчас и кликуши-то нормальной не сыщешь! На самом деле они, конечно, преувеличивают. Есть такие пациенты, есть. Не верите? Спросите Дениса Анатольевича.

К одной даме его вместе с гвардейским расчетом барбухайки вызвали на днях. Ирина (назовем ее так) работала санитаркой в хирургическом отделении больницы – карьера актрисы категорически не сложилась, пришлось окунуться в смрадную органику окружающей действительности. Какой мифический инфернальный персонаж дернул ее, натуру трепетную и впечатлительную, сунуться в самое пекло, с кровищей, дерьмищем и ампутированными ручищами-ножищами в тазиках, – сказать трудно, он не представился.