Записки репортера

Мы боимся себя  обезоружить истиной. Запретить ложь. Уволить холоднокровных циников. Развенчать врунов. Потому что они и есть – "наше всё". Почти, как Пушкин в прежнюю эпоху.  "Нашем всё" сегодня пребывает не кто, а что. И чаще – ложь. Фундамент многого. Базис, на котором покоится крыша. Качнешь фундамент – всё упадёт…

Сегодня надо быть очень аккуратными с правдой. Иметь ввиду, что в некоторых случаях она вполне губительна. Прислушаться к вождям каналов и массовых идей, предупреждающих об опасности ясных слов и нециничных пониманий. Гнуть свою линию, не смотря на… Просто никуда не смотря…

В России много всего есть, но больше всего неправды.  Ее больше, чем нефти и газа вместе взятых. Больше, чем суши, а также омывающих ее морей. Потенциал большой, но КПД сомнительный. Что с ним делать – не известно. Уж больно самортизировался.  А впрочем  и механизм устарел…

Путч историков

Россия вынесла тиранию императоров, юристов, семинаристов и даже чекистов, но может рухнуть под властью историков. Им сегодня уготован трон самодержцев. Властителей дум. Кормчих. Крестителей Всея Руси во единую веру. Гонителей ереси искаженцев исторической правды. То есть – инквизиторов. Они карают и милуют. Даруют и отнимают. Изгоняют в телевизорах дьяволов либерализма и призывают в свидетели небеса. Свидетели выведанной ими одними исторической правды.

Верховная власть страждет причастия святых исторических таинств. Паства следует за ней – в тотчас озолоченные главные храмы околоисторической мифологии. Святейшие усердно служат в них актуализированным властной пропагандой богам. Вчера – генеральным секретарям. Сегодня – царям. Завтра – новым перунам. Каким – обоснуют историки. С подсказки, конечно, кураторов свыше.

Историческая правда куётся в России в местных истфаках. Куётся и отправляется далее на производство общественных благ. Куётся главными людьми в провинциях – местным историками, выпускниками истфаков. Они готовы по зову власти сделать буквально всё. В Калуге, например, организовать черносотенное движение с привкусом нацизма, дабы продвинуть нужного местному царю человека во власть. И опорочить ненужного. Не погнушаться получить за это портфели министров и продолжать окармливать местную паству из высоких чиновничьих кресел.

Или – «научно» обосновать любую мифологию, если она поднимает статус губернии выше реального. Страны – тем более. Поклясться, например, что старая самодержавная Россия родилась в Калуге, на берегах Угры. Новая – в Крыму, на берегах Салгира. Заставить массово присягать историческому вздору остальных. Уклонившихся от клятв бдительно выявить и доложить наверх. Там разберутся.

Уловить нахмуренный взгляд местного самодержца в сторону застоявшегося монумента Ильичу и тут же создать научную теория на тему «Ленина тут не стояло». Разглядеть благосклонность региональных бояр к самодержавным атрибутам и мигом опубликовать рефераты о недостатке монументализированного имперства. Возбудить народ на ликвидацию этого пробела – наладить срочную отливку в бронзе русских венценосцев.

Истфаковцы в точном соответствии с ленинской тактикой вооружённого восстания захватывают в регионах ключевые посты в  правительстве, мэриях, областных заксобраниях, вузах. Окормляют газеты, телевидение, пресс-службы электросетей, водоканалов, газораспределительных компаний, банков и т.д. Сеют историческую правду оттуда. Частично взваливают на себя функции спецслужб, рекрутируя из своих властных кабинетов троллей для борьбы с инакомыслием в местных соцсетях.

Истфак в регионах уже трактуются не как факультет такого-то вуза, а более – как диагноз. Во всяком случае – в Калуге. «Я их презираю», – брезгливо бросает в сторону своих бывших однокашников по истфаку один из самых талантливых калужских литераторов. По недоразумению окончивший главный черносотенный факультет местного педа. «Я терпеть тебя не могу», – признаётся в искренних чувствах своей альма-матер, ещё один талантливый выпускник-историк, ставший совестью библиотечно-краеведческого дела в Калуге.

Но таких, совестливых – единицы. Истфаковскую хунту уже не победить. Но и присягать ей на верность – подло. Оcтаётся одно – молчать и лицезреть, как вышедшим из черносотенной шинели истфаковского покроя и встроившимся во властную вертикаль хозяевам истории вешаются на грудь медали «За особые заслуги перед…»? И – аплодировать лоснящимся героям? Или всё-таки – не молчать? Или – хотя бы не аплодировать…

Крымнаш . Проблемы склонения

Человек, как правило, не успевает в жизни сделать главного. 27-летний Лермонтов – написать великий роман-эпопею. 82-летний Толстой – от него отречься. Бывает, что успевают всё-таки отречься, но не хватает сил раскаяться в содеянном.