Записки рядового радиста. Фронт. Плен. Возвращение. 1941-1946

Баладжары — пригородная станция, на которой останавливаются электрички, следующие в Баку: достаточно сесть на электричку и через полчаса — цель нашего трудного и продолжительного пути. Так казалось, но, увы, действительность редко совпадает с оптимистичными предположениями. Директор и группа преподавателей уехали в Баку, а нам — студенческой изрядно проголодавшейся братии — было предложено оставаться здесь в ожидании того, как разрешится в Баку вопрос о нашем размещении.

В ожидании команды «ехать в Баку» прошел день, но ведь «голод не тетка», а кормить нас никто не собирался…

Мы втроем (Леонид отстал от поезда где-то еще в Дагестане, но мы надеялись, что он приедет, его рюкзак оставался на нашем попечении) отправились на местный рынок с надеждой подрядиться заработать, а то и (что греха таить) спереть чего-нибудь съестного.

Дорога к рынку шла по пешеходному мосту, перекинутому через многочисленные железнодорожные пути, заставленные грузовыми составами и отдельными вагонами. Среди них были и открытые платформы, на некоторых были овощи, кукуруза, мешки с чем-то, накрытые брезентом. В некоторых составах были и вагоны-ледники. Ясно, что в них содержались скоропортящиеся продукты. Рассудили, что, коли нужда заставит, придется в этом хозяйстве «пошарить».

Проходили по рядам торговцев с предложением: «Не нужно ли помочь?» День подходил к концу, и торговцы должны были или всю ночь сидеть у непроданных товаров, или куда-то их временно переместить. Пожилой азербайджанец, уже упаковавший свои фрукты, предложил нам их перетащить в сарай, расположенный в поселке при станции.

За пару рейсов через тот же мост мы перетащили тяжеленные ящики и чемоданы, за что получили весьма скромное вознаграждение — по две грозди винограда и по паре штук айвы. Вкусно, но, к сожалению, не очень питательно.

Наступил вечер, но так ничего и не прояснилось в нашей судьбе.

На поросшем травой и кустарником земляном откосе, примыкающем к платформе, мы разместились со своими пожитками на ночевку, думая, что уж завтра наступит полная ясность.

Прилегающая к платформе небольшая площадь была заполнена беженцами. Особенно выделялась среди них шумливая и галдящая группа еврейских семей из Западной Белоруссии с многочисленными разновозрастными детьми.

К середине следующего дня приехал кто-то из преподавателей, привез талоны на питание в столовой на несколько дней и сообщил, что вопрос о нашем размещении решается в Москве в Наркомавиапроме и нам следует терпеливо ждать.

И «терпеливо ждать» пришлось около месяца, ночуя на том же земляном откосе под открытым азербайджанским небом, ни разу не намочившим нас дождем.

Донимал постоянный голод. Далеко не сытный обед один раз в день с порцией хлеба в 200 граммов, казалось, лишь подстегивал желание поесть. Несколько раз мы повторяли попытки заработать на «переноске тяжестей». Не всегда это удавалось, а когда удавалось, вознаграждение было явно не соответствовавшим затраченным усилиям.

Главным источником пропитания, как ни стыдно в этом признаться, были «рейды» по железнодорожным путям. Рискуя нарваться на вооруженную охрану составов, мы иногда добывали овощи, кукурузу, иногда (всего раз или два) картошку, соевые бобы, которые, сколько ни вари, остаются несъедобными, но бульон приобретает гороховый вкус. А если же сварить в нем пару картофелин, то получается вполне приличный суп.

Вагоны-ледники (тогда еще не было рефрижераторов) строго охранялись, и мы даже не пытались к ним приближаться. Кое-кто из нашей братии, однако, совершал рискованные налеты на них, а нам оставалось лишь наблюдать, глотая слюни, как эти храбрецы уплетают колбасу…

Непреходящее чувство голода, начавшееся с момента отъезда из Ростова, не покидало меня все годы войны и несколько послевоенных лет. Отдельные счастливые дни, когда удавалось набить желудок, лишь усугубляли его…

Дважды я ездил в Баку повидаться со своими бывшими однокурсниками, уехавшими из Ростова до его первой оккупации. В Бакинском авиатехникуме они чувствовали себя неплохо, так мне, по крайней мере, казалось. По продовольственным карточкам продавалось все положенное по еще довоенным ценам, и в добавление к питанию в техникумовской столовой этого было достаточно, чтобы не голодать. При прохождении производственной практики на заводе они получали зарплату, и вместе со стипендией денег на пропитание хватало.

По сравнению с военным Ростовом в Баку трудности войны ощущались меньше. Действовали кафе-мороженое, на уличных лотках недорого продавались пирожки и иная выпечка, изобиловали фрукты, можно было купить относительно недорогие рыбопродукты. До сих пор помню вкус открытого пирога с вареньем, купленного у лоточника около Дома Правительства.