Записки сельского священника

Президент России, за которого я голосовал, вернулся в Кремль после долгой и тяжелой болезни. Весь мир видел на экранах телевизоров первый рапорт коменданта Кремля: "Товарищ президент!". И президент не оборвал, не зачурался, не сплюнул, даже не поморщился, словно он и сегодня первый секретарь МГК КПСС, кандидат в члены Политбюро. По названию наша армия перестала быть и Красной, и Советской, она якобы вне партий, она теперь Российская, партийных организаций в ней нет. Но все офицеры армии, флота, внутренних войск — партайгеноссен, "товарищи". Это слово очень партийное. Мыслимое ли дело, чтобы лет через десять после прихода к власти большевиков кто-то официально обратился к К. Ворошилову или к И. Якиру: "Господин генерал!". Помнится, наш президент поручил Академии наук дать определение фашизму. Существует ли у нас однозначное определение коммунизма? Какое из них актуальнее для нас сегодня? Сколько в Государственной думе, например, фашистов и сколько коммунистов?

Если президент России даже не морщится, когда его обзывают "товарищем", в чем разница между Б. Ельциным, А. Макашовым и Г. Селезневым? За кого ни голосуй, все равно "товарищи" пролезут и в Думу, и в градоначальники, и в президенты, "коренное различие" между их фракциями только их самих может интересовать. Мне их фракционные различия интересны не более, чем, по классическому определению их общего вождя и учителя Владимира Ильича, разница между желтым, синим и зеленым чертом. А вся их предвыборная жаркая и непримиримая полемика — борьба нанайских мальчиков, представление в комедийной хоромине для околпачивания почтеннейшей публики. У них только веники да шайки разные, а париться они все до и после выборов в одной бане будут.

Так за кого же мне, сельскому попу, многолетнему лишенцу, голосовать на следующих выборах, если все они, куда ни глянь, — "товарищи"? Кто в сегодняшней России не позволит никому и ни за какие коврижки причислить его к когорте красно-коричневых? Я не желаю слышать их фальшивые заверения, что идеология должна отступить на второй план, что все в мире и в нашей стране определяется экономикой. Они уже не "комиссары в пыльных шлемах", а какие-то "национал-патриоты", все сплошь православные, все со свечками, в первых рядах молящихся во всех кафедральных соборах. Они ведь всегда и везде — в первых рядах.

1.71В 20-е годы большевики были на коне. Под несмолкающие бурные рукоплескания "прогрессивной мировой общественности" они терзали, насиловали, убивали Россию, волокли ее в свой "прекрасный новый мир". Тогда они не сорили своим партийным жаргоном, берегли свои "гордые слова" для своего узкого партийного круга, ни кулаков, ни нэпманов, ни дворян, ни попов, ни белогвардейских офицеров "товарищами" не звали. Ни один из них не рассказывал "классово чуждым элементам" тогда, что мы-де все в одной лодке; мы не были "товарищами", даже "попутчиками", мы избрали разные дороги, мы гребли к разным берегам.

Мы постоянно ощущали на себе внимательный взгляд класса-гегемона и его карающих органов. Если где-то кто-то ос-мелявался побелить храм или залатать дырку на крыше, приговор был однозначным: недобитая контрреволюционная гадина — поп и кулак — строит свою крепость. В 1987 году журнал "Юность" воспроизвел лучшие плакаты, созданные за 70 лет Советской власти. Один из этих шедевров — "В.И. Ленин очищает земной шар от нечисти". Царь на троне и буржуй в цилиндре еще судорожно удерживаются на шарике, а поп в развевающейся рясе с болтающимся на шее крестом, нелепо растопырив руки, уже летит, нечисть, в никуда, не бывать поповскому отродью больше на планете. Бесконечно добрый, чуть-чуть лукавый Владимир Ильич выметает вон эту пакость огромной красной метлой.

Когда я был в детском саду (а может, выполняя рекомендации выдающегося советского педагога Н.К. Крупской, начали даже в яслях, не помню), в школе, в институте, в аспирантуре, в вечернем университете марксизма-ленинизма, меня постоянно учили, что любая религия — бяка, "невыразимая мерзость", что между христианством и коммунизмом никогда не было, нет и не может быть ничего общего. Это два противоположных непримиримых учения. Между ними происходит борьба. Как только будет ликвидирована социальная база всякой религии — капитализм, дни этого мракобесия будут сочтены... Это научно удостоверенный общеизвестный факт.

"За границей кое-где делаются попытки примирить коммунизм и религию, доказать, что религия не противоречит коммунизму. Попытки такого рода свидетельствуют о том, что коммунизм стал великой силой, что он стал притягательным для миллионных масс. Многие сторонники религии видят, что захваченные величием коммунистического учения массы порывают с религией.

172