Записки следователя. Седой

— В той комнате никого нет, — сказал Есауленко, выходя из комнаты. Я поднялся и подошёл к кровати, где лежала Полина.

— Иванова, не надо притворяться спящей, прошу встать!

Полина с притворной неохотой открыла глаза, сделала вид, что потягивается и после только села на кровати. В это время кто-то включил свет, так как в комнате стало сумеречно. Полина от яркого света прикрыла руками глаза.

— Иванова, скажите, где четвёртый человек? У вас на столе четыре стакана, четыре ложки и четыре вилки. Где он?

— Я спала. Не знаю, — протянула с неохотой Иванова.

— Хорошо. Вот постановление на обыск, — я протянул ей бумагу. — Она ещё сидела на кровати. Взяла правой рукой постановление и стала читать. Неожиданно она бросила его, закрыла руками лицо. Упала на кровать и громко заревела. Я нагнулся, чтобы поднять постановление… — и в этот момент из-под кровати, почти перед моими глазами, вспыхнуло яркое пламя и в ту же секунду раздался оглушительный выстрел. Звук его был такой сильный, что я мгновенно оглох и потерял сознание.

Сколько времени я находился без сознания, сказать не могу. Когда я очнулся и пришёл в себя, в комнате стояли мрак и темнота.

«Ослеп!» — молнией пронзило мой мозг. В ушах стоял шум и ничего больше. «К тому же, глухой!» — подумал я. Я лежал на животе.

— Очнулся? Живой? — вдруг услышал сквозь шум в ушах переживающий голос Макарова. Ой, слава богу, живой! Нам показалось, что он тебя — наповал. Пламя выстрела возникло возле твоей головы. Как только прозвучал выстрел, ты сразу же упал.

Меня ещё не покидала мысль о слепоте. О глухоте мысль покинула, как только услышал сквозь шум голос Макарова.

— Почему темно? — боясь услышать правду, несмело спросил я.

— Рудольф Васильевич, не переживай, всё нормально. Лампочка потухла, потому и темно. На улице ночь. После выстрела, видимо, пуля срикошетила от стены и попала в лампочку, висящую на потолке. Разбила её. По всему дому нет света.

— Где стрелявший? — постепенно приходя в себя, спросил я у Макарова.

— Стрелявший, воспользовавшись темнотой и нашим замешательством, успел выскочить из дома…

— Что-о! Сбежал? — выкрикнул я, не дослушав до конца Макарова. — Как же так? Упустили!

— Рудольф Васильевич, успокойся! Тебе сейчас вредно волноваться. Не успел! — быстрее стал меня успокаивать Макаров. Помог мне он подняться. Посадил на стул, так как я плохо ещё ориентировался в темноте, а сам продолжал рассказывать:

— Выбегая из комнаты, стрелявший сбил с ног Есауленко. Он стоял в момент выстрела у двери. Во дворе быстро выпустил из будки собаку и выбежал на улицу. Угрожая пистолетом, пытался завладеть нашей машиной. Завязалась с нашим водителем драка. Батиенко не растерялся, оказал достойное сопротивление. Подоспевшие на помощь Сидоров и Кикош скрутили ему руки и надели наручники.

— Иван Григорьевич, скажи, пистолет изъяли? — поспешно задал вопрос, боясь, что в спешке они забыли про пистолет.

— Забрали, забрали, Рудольф Васильевич, — поспешил успокоить меня Макаров. — Когда прибежали на помощь Батиеву Сидоров и Кикош, стрелявший, чувствуя, что он не одолеет троих, успел выбросить его.

— Нашли? — уже более спокойно спросил я.

— Нашли, нашли…

— Ну, что там со светом?

— Ребята пытаются сделать. Видимо, выбило пробки от замыкания.

Через некоторое время в прихожей и в кухне загорелись лампочки. В зале не было света, и я с Макаровым вышел из зала.

* * *

В прихожей, на полу, в наручниках лежал плотного телосложения, с седыми короткими, как у боксёров, волосами, выше среднего роста и средних лет мужчина. Наши глаза неожиданно встретились. В глазах, как мне показалось, мелькнул злобный огонёк.

— Прошу подняться! — громко сказал я. Мужчина сделал попытку подняться, но у него ничего не получилось. Тогда ребята быстро подняли его и посадили на стул. Я попросил подойти ближе и Полину, которая стояла в сторонке.

— Прошу ответить мне на вопрос, кто хозяин этого дома? — я свой взгляд направил на Полину. Полина, видимо, поняв, что я обратился именно к ней, рукой показала на седого мужчину и еле слышно проговорила:

— Я его сожительница.

— Иванова, назовите тогда фамилию вашего сожителя?

— Бажов, — также тихо произнесла она. Я стоял ближе к ней и потому услышал, а другие вряд ли услышали.

— Иванова, произнесите фамилию громко, чтобы все услышали?

— Бажов!

— Все услышали? — спросил я, обращаясь ко всем.

— Да… — прозвучали голоса.

— Гражданин Бажов, раз вы являетесь владельцем этого дома, то прошу добровольно выдать имеющиеся в вашем домовладении похищенные вещи из магазинов. Добровольность и чистосердечность — они ваши помощники в уголовном деле. Если вы откажетесь добровольно выдать, то произведём обыск. Вот постановление на обыск! Я надеюсь, вы, Бажов, впредь при выполнении мной следственных действий, не будете стрелять в меня повторно? — с лёгким юмором проговорил я.