Записки солдата

- Монти мало синицы в руках, - сказал с раздражением Айк, - подавай ему и журавля в небе.

6 июля Паттон переправился через Ла-Манш и высадился во Франции с первым эшелоном штаба 3-й армии. Его прибытие было окружено строжайшей тайной, ибо если бы противнику стало известно о предстоящей задаче его армии - следовать во втором эшелоне вслед за войсками прорыва, - то наш обман с Па-де-Кале оказался бы разоблаченным. Мы отвели Джорджу бивак на полуострове Котантен, где его войска должны были ожидать до 1 августа, а затем, то есть через неделю после прорыва 1-й-армии, вступить в бой в составе 12-й группы армий.

Я лично относился к Джорджу со смешанным чувством. Не я предложил назначить его командующим армией, и меня беспокоило, как он будет реагировать на то, что мы поменялись ролями. Ведь Джордж в течение шести лет был старше меня и во время кампании в Сицилии командовал армией, в которой мне довелось быть командиром корпуса. Я не очень-то хотел иметь Джорджа под своим командованием и боялся, что обуздание его строптивого нрава будет стоить мне слишком большого труда. Но в то же время я знал, что при Паттоне у меня не будет необходимости подгонять 3-ю армию. Мне пришлось бы лишь следить за тем, чтобы он не отклонялся в сторону от указанного ему направления.

Вскоре Джордж заставил меня раскаяться в моих недостойных опасениях, ибо он не только не проявил по отношению ко мне никакого недоброжелательства, но и выполнял мои приказания с исключительным рвением и преданностью своему долгу. Вскоре после окончания войны один офицер 3-й армии рассказал мне, что Паттон часто резко критиковал своих старших начальников. "Но, - сказал он, - я никогда не слышал, чтобы генерал произнес хотя бы одно резкое слово по вашему адресу".

Прошло немного времени, и новый Паттон совершенно рассеял все мои необоснованные опасения. Мы с ним составили самую дружелюбную и довольную друг другом пару в рядах высшего командования. Паттон больше не был таким чванным солдафоном, каким он бывал порою в Сицилии. Теперь это был здравомыслящий, рассудительный и располагающий к себе командир.

Несколько месяцев спустя, когда Джордж в общих чертах обрисовал план одного маневра, я указал ему на некоторые ошибки. Вместо того чтобы ответить мне с раздражением, как он сделал бы год назад, Джордж лишь прищурил глаза и сказал, посмеиваясь:

- Вы правы, Брэд, черт возьми! Вы всегда правы!

Однако нельзя сказать, чтобы Паттон полностью переродился, - он сохранил свою порывистость. Даже в Европе эта неугомонная натура продолжала причинять беспокойство окружающим. Первый неправильный поступок был совершен им всего лишь через 12 дней после прибытия на плацдарм, когда 3-я армия нетерпеливо топталась на месте на полуострове Котантен.

Как только план операции "Кобра" был готов, я рассказал о нем Паттону, поскольку ему предстояло включиться в боевые действия после того, как они развернутся. 18 июля, за два дня до того, как мы намеревались изложить наш план корреспондентам, находящимся при 1-й армии, Диксон явился ко мне, багровый от возмущения.

- Мы узнали от наших корреспондентов, генерал, - сказал он, - что Паттон рассказал об операции "Кобра" представителям прессы при 3-й армии.

- Проклятье! - воскликнул я и бросился к телефону, но Джорджа на месте не было.

Паттон сам позвонил мне в этот вечер и принес свои извинения и объяснения. Да, он рассказал своему штабу о плане прорыва 1-й армии, но корреспонденты не были допущены на это совещание. План разгласил корреспондентам его офицер по связи с прессой.

- Я выгоню его, - пообещал он. - Можете не сомневаться, я выгоню его, как только мы найдем другого.

Я повесил трубку. Джордж так сильно сокрушался, что не стоило огорчать его замечаниями. В конце концов он убрал этого офицера, но по другим причинам.

Два дня спустя, 20 июля, нас обрадовали известием о покушении на Гитлера. Кстати, Черчилль выразил наше единодушное мнение, когда он, как передают, сказал:

- Они не убили этого ублюдка, но время еще не ушло.

Нас очень обнадежил тот факт, что чувство недовольства толкнуло какую-то прослойку германской армии на заговор, дабы спасти рейх путем убийства фюрера. В течение нескольких дней мы ждали признаков внутреннего краха, но покушение оказалось неудачным и благоприятный случай был упущен. Мало кто из нас предвидел, с какой беспощадностью Гиммлер начнет наводить порядок, дабы отбить всякую охоту покушаться на фюрера в другой раз.

Впоследствии я неоднократно удивлялся, почему германские командиры не прекращают бессмысленное сопротивление, которое могло лишь усилить катастрофу, грозившую Германии. Мне дал ответ Джордж Паттон, который приехал в штаб группы армий в начале августа, когда мы затягивали петлю вокруг 7-й германской армии.

- Немцы либо сошли с ума, либо они не знают, что происходит, - сказал я. Кадровые офицеры, конечно, должны понимать, что их песенка спета.