Читаем Записки солдата полностью

В конце января, когда противник отдал последний клочок арденнского выступа и отошел на линию Зигфрида, еще девять немецких дивизий были переброшены на русский фронт. Но даже и после этого у Рундштедта оставалось 80 дивизий против наших семидесяти одной{50}. Многие немецкие соединения понесли большие потери, были плохо обучены и не укомплектованы. Но все эти недостатки в значительной степени компенсировались укреплениями линии Зигфрида. За исключением небольшого участка протяжением 65 километров, на котором мы прорвались к реке Рур, этот мощный оборонительный рубеж оставался нетронутым от Арнема до швейцарской границы. Два месяца спустя, во время завтрака с Черчиллем в штабе Эйзенхауэра в Реймсе, в доме короля шампанских вин, Айку и мне пришлось доказывать трудность преодоления линии Зигфрида. Ибо в отличие от французов, которые просчитались со своей линией Мажино, немцы умели извлекать выгоду из капиталовложений в бетон.

Немногие американцы в то время понимали, какие крупные силы немецких сухопутных войск все еще противостоят нам на западном фронте. Несмотря на урок, полученный нами в Арденнах, мы сохранили сентябрьские иллюзии. Нам казалось, что мы разгромили остатки немецкой армии. Когда в январе нас посетила делегация комитета по военному производству, мне был задан вопрос, не приведет ли арденнское наступление немцев к затяжке войны. Я ответил, что нет, разве что в умах некоторых людей.

- Арденнское наступление могло удивить только тех, кто думал, что мы окончательно разгромили немцев в сентябре, - объяснил я. - Будет хорошо, если Арденны убедят этих людей хотя бы в том, что немец может еще довольно сильно лягнуть нас.

Потери американских войск за месяц боевых действий составляли примерно одну четвертую часть тех потерь, которые, по нашим данным, понесли немцы. Мы потеряли в боях 59 тыс. человек, в том числе 6,7 тыс. убитыми и 33,4 тыс. ранеными. Остальные 18,9 тыс. человек числились пропавшими без вести, хотя и предполагалось, что большая часть из них попала в окружение во время немецкого прорыва и взята в плен. В основном это были солдаты частей 106-й и 28-й дивизий, большинство из них в конце войны было освобождено войсками союзников из лагерей военнопленных.

Когда военное министерство объявило, что боевые потери за месяц немецкого наступления в Арденнах превысили потери за любой предыдущий месяц, оно не сочло нужным добавить, что в арденнском сражении участвовало гораздо большее число дивизий. В течение месяца, предшествовавшего немецкому прорыву, наши потери выражались в 46,8 тыс. человек, а в боях участвовало не свыше 17 дивизий. 17 января мы бросили в сражение 27 американских дивизий. Это почти в четыре раза превышало число американских дивизий, сражавшихся тогда в Италии, и превышало также общее количество американских дивизий, участвовавших на тихоокеанском театре военных действий.

Но если наши потери были велики, то потери противника оказались гораздо значительнее. Более того, наши потери оказались менее, чем в том случае, если бы немцы нанесли нам удар на равнинах Кёльна или если бы они ввели в сражение свои резервы тогда, когда мы подошли к Рейну. Преследуя отходящие американские войска в Арденнах, противник попадал под наш огонь. Особенно губительным был огонь наших снарядов с радиовзрывателями, которые разрывались в воздухе. Солдатам 4-й дивизии, все еще не забывшим потери, понесенные в Гюртгенском лесу, такая перемена ролей доставила немалое удовольствие.

- Было время, и на наших солдат сыпался град осколков, пока гансы отлеживались в своих норах, - объяснил полковник Чарльз Т. Ланхэм, недостаточно подтянутый, но хорошо подготовленный офицер - поэт, командовавший 22-м пехотным полком. - В Арденнах мы просто сидели в окопах на консервных банках и били по гансам, как только они приближались к нам. Я не знаю, как было на других участках, но на нашем немцы дрались хорошо. Мы убедились, что они храбрые солдаты.

* * *

К концу января мы ликвидировали Арденнский выступ и подошли к линии Зигфрида. 1-я армия была сосредоточена на узком фронте между Гюртгенским лесом и Сен-Витом, в то время как 9-я армия расположилась левее, заняв часть участка Ходжеса на реке Рур. Паттон стянул основные силы 3-й армии к полосе укреплений противника, проходящих вдоль границы Люксембурга до Мозеля. Фронт третьего корпуса Паттона простирался на 50 километров южнее Мозеля и в окрестностях Саар-Лаутерна примыкал к фронту группы армий Деверса. Из 47 американских дивизий, действовавших на западном фронте, 21 дивизия была стиснута на узком участке между Гюртгенским лесом и Мозелем.

Я хотел, не снижая темпов наступления, прорваться через линию Зигфрида, преодолеть массив Эйфель и пробить проход к Бонну на Рейне (схема 45). Несмотря на то, что на этом направлении была пересеченная местность, оно давало два больших преимущества:

1. Нанося удар по прямой линии на Бонн, мы могли избавиться от потери времени, неизбежно связанной с перегруппировкой сил необходимой для организации наступления на любом другом участке.

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 великих кумиров XX века
100 великих кумиров XX века

Во все времена и у всех народов были свои кумиры, которых обожали тысячи, а порой и миллионы людей. Перед ними преклонялись, стремились быть похожими на них, изучали биографии и жадно ловили все слухи и известия о знаменитостях.Научно-техническая революция XX века серьёзно повлияла на формирование вкусов и предпочтений широкой публики. С увеличением тиражей газет и журналов, появлением кино, радио, телевидения, Интернета любая информация стала доходить до людей гораздо быстрее и в большем объёме; выросли и возможности манипулирования общественным сознанием.Книга о ста великих кумирах XX века — это не только и не столько сборник занимательных биографических новелл. Это прежде всего рассказы о том, как были «сотворены» кумиры новейшего времени, почему их жизнь привлекала пристальное внимание современников. Подбор персоналий для данной книги отражает любопытную тенденцию: кумирами народов всё чаще становятся не монархи, политики и полководцы, а спортсмены, путешественники, люди искусства и шоу-бизнеса, известные модельеры, иногда писатели и учёные.

Игорь Анатольевич Мусский

Биографии и Мемуары / Энциклопедии / Документальное / Словари и Энциклопедии
Актерская книга
Актерская книга

"Для чего наш брат актер пишет мемуарные книги?" — задается вопросом Михаил Козаков и отвечает себе и другим так, как он понимает и чувствует: "Если что-либо пережитое не сыграно, не поставлено, не охвачено хотя бы на страницах дневника, оно как бы и не существовало вовсе. А так как актер профессия зависимая, зависящая от пьесы, сценария, денег на фильм или спектакль, то некоторым из нас ничего не остается, как писать: кто, что и как умеет. Доиграть несыгранное, поставить ненаписанное, пропеть, прохрипеть, проорать, прошептать, продумать, переболеть, освободиться от боли". Козаков написал книгу-воспоминание, книгу-размышление, книгу-исповедь. Автор порою очень резок в своих суждениях, порою ядовито саркастичен, порою щемяще беззащитен, порою весьма спорен. Но всегда безоговорочно искренен.

Михаил Михайлович Козаков

Биографии и Мемуары / Документальное
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное