Записки средневековой домохозяйки

На следующий день встреча с королем проходила уже более скромно. Меня никто не наряжал как куклу, не мучил прическами, а попросту, пригласив через неприметную дверцу войти в кабинет и, усадив на стул, без соблюдения протокола, повели настоящую беседу.

Поначалу спрашивал его величество, а потом подключился невзрачный человек, вновь стоявший за пюпитром. Он оказался неким бароном Ковали, самым главным изобретателем. Леди Иннес сидела в стороне и лишь молча слушала.

По-началу я отвечала робко, но потом раздухарилась, вошла так сказать в раж, и уже не особо выбирая информацию начала делиться воспоминаниями. Перво-наперво меня стали расспрашивать о моей работе. Пришлось рассказать, чем я занималась, что специализация у меня водопроводно-канализационная.

— Если хотите, я вам ватерклозет спроектирую и ванную?.. — в итоге предложила я, но тут же поправилась, — Правда у вас они и так уже в богатых домах есть…

И замолчала. Но тут подал голос Ковали.

— Миледи, а вы можете просто рассказать нам что-нибудь?

— Что-нибудь — это что? — уточнила я, и тут же поспешила предупредить: — Учтите, про оружие я ничего не знаю.

— Расскажите об одном своем дне, — предложил тот.

— О каком именно?

— О любом, — по-прежнему ровным тоном, попросил барон.

Я перевела взгляд на короля, и после его одобрительного кивка (а тут без его одобрения никуда — монарх — первое лицо во всем) начала:

— Допустим, это был выходной день. Я вставала утром, шла на кухоньку и варила себе кофе. С наслаждением его выпивала, задерживалась на час у телевизора, а потом или готовкой занималась, или уборкой. Могла книжку сесть почитать или в магазин пойти… Так день и проходил. Я ж говорю, ничего особенного в моей жизни не было.

В наступившей тишине было слышно, как вздохнул Ковали, а потом странно сосредоточившись, произнес:

— Вот вы сказали 'на час задерживались у телефисора'. Что это есть за вещь, или предмет? Зачем возле него задерживаться на час?

— Телевизора, — поправила я на автомате. — Передачи я по нему смотрела. Ой, только не просите рассказать, как он устроен! Я понятия не имею — это раз, а во-вторых — вашей промышленности до него еще развиваться и развиваться. Вы для начала радио изобретите.

— Радио?

И тут я поняла, что брякнула о том, о чем можно было бы и умолчать. Я так была далека от физики еще в школьное время, а теперь они, поди, ждут, что я подробненько расскажу, как его родимое сделать. Придется их разочаровать.

— Радио — это приемник, передающий голоса людей на расстоянии. Только я тоже не знаю, как оно работает. Что-то с волновыми процессами из физики связано… А может я путаю… Поймите люди моего времени пользуются огромным количеством вещей о процессе производства которых не имеют даже понятия. И для меня они будут являться совершенно обычным явлением, тогда как для вас едва ли не волшебством.

Его величество и барон обратились в слух.

— Например машина, телевизоры, телефоны, факсы, компьютеры, самолеты, космические ракеты… Ой, да я еще много о чем знаю, то есть о назначении этих вещей, но как их сделать — даже не подозреваю!

— А нам и не нужно знать, как они сделаны, — попытался успокоить меня Ковали. — Главное знать, в каком направлении стоит искать, чтобы их изобрести заново.

Но в ответ я лишь покачала головой.

— Но только не в сфере высоких технологий, а все что я вам перечислила, именно оттуда. У вас элементарно — знаний не хватает, даже чтоб двинуться в нужном направлении.

Тогда король озвучил свою следующую просьбу:

— Тогда расскажите о времени, после того как королева Флоренс попала к нам? Мне всегда было ужасно интересно, что же у вас происходило дальше. Прежнюю историю мне бабушка рассказывала… Мы потом сравним воспоминания… А пока поведайте хотя бы бегло.

— Как пожелаете, — послушно ответила я, с удовольствием отходя от щекотливых тем.

Правда, не думаю, что некоторое время спустя мой рассказ оставался таким уж 'удовольствием'. Поначалу он воспринимался как занимательная история: конец девятнадцатого века, начало двадцатого — великая Британская империя, Титаник, подъем Америки, Российская империя. А потом присутствующие мигом поскучнели, поскольку повествование пошло о Первой Мировой Войне, о революции у нас, великой депрессии в Америке. Далее еще более страшное. Для нас — самое страшное. Нет той семьи, которую бы не коснулась Великая Отечественная Война. Брестская крепость, Курская дуга, Сталинград, блокада Ленинграда… Названий оказалось много, и в памяти родины все они запечатлелись шрамами потерь.

Пробрало всех, даже невозмутимого Ковали. Цифра 'с нашей стороны погибло приблизительно двадцать шесть с половиной миллионов, а с учетом потерь всех сторон — около пятидесяти' вызвала даже не шок, а ужас смешанный пополам с нежеланием верить, что такое на самом деле могло происходить. Про концлагеря — печи Бухенвальда, газовые камеры Дахау — я даже заикаться не стала. Чтобы здесь люди даже не знали, что такое могло существовать. Не приведи господь, такое еще когда-нибудь повторится!