Записки средневековой домохозяйки

— Я не собираюсь сидеть за завтраком, когда эта, в таком виде… — не унимался тот.

— Кларенс! — не выдержал герцог. — Это или эта, как ты изволишь выражаться — твоя жена! Ты сам ее выбрал. Сам решил свою судьбу!

— Я понадеялся, что у нее хватит приличия переодеться утром и не выглядеть как пугало, — продолжал скандалить супруг. — Не собираюсь портить себе аппетит, созерцая ее весь завтрак. Поэтому оставляю вас. Я отправляюсь с друзьями… скажем на охоту, а когда вернусь — не знаю. Может завтра, а может и через неделю.

— Не смей! — выкрикнул его светлость, видя, как племянник развернулся и уже собрался уходить. — После объявления о твоем бракосочетании уже к обеду дом будет полон гостей. Кто будет принимать их?! Подумай о приличиях!

— Приличиях?! — обернулся Кларенс. — Приличия, это когда за столом женщина радует глаз, а не портит только одним своим видом аппетит. Вы возжелали, чтобы она присутствовала, вот и справляйтесь теперь сами. Можете ее даже гостям показать. Именно в таком виде. Думаю, после ни у кого не возникнет вопросов, почему я сослал молодую супругу в Адольдаг. Более того, мне еще посочувствуют, что она так долго помирать будет!

— Кларенс! Ты в своем уме?!

Но тот, не слушая предупреждающего рыка герцога, подошел ко мне и, ухватив за подбородок, заставил смотреть прямо ему в глаза.

— А вас, душа моя, предупреждаю первый и последний раз: если еще хоть однажды, я увижу в подобном наряде — сорву его прилюдно и в том, что останется, погоню переодеваться в приличные одежды. И при этом я буду зол. Очень зол… Надеюсь вы поняли меня?

— Прекрасно милорд, — я дернула подбородком в сторону, высвобождаясь из цепких пальцев.

Маркиз еще раз презрительно глянул на меня и стремительно покинул гостиную.

— Аннель, с тобой все в порядке? — тут же встревожился герцог, едва Кларенс исчез за дверью.

— В полном, ваша светлость. Благодарю вас за беспокойство, — спокойно ответила я.

И хотя сердце стучало часто-часто, я старалась выглядеть, словно ничего не произошло. Выливать на окружающих бурю терзающих меня эмоций, я сочла излишним. Я уже поняла, что открытые переживания в обществе не приветствуются, здесь больше почитают степенность и сдержанность. И если Кларенсу как маркизу и мужчине открытое проявление эмоций сходило с рук, то мне бы подобного не простили.

Герцог пристально посмотрел на меня, словно не веря, что не переживаю. Однако в ответ я лишь приветливо улыбнулась и, словно ничего не произошло, посмотрела на него.

По разгладившимся на лбу морщинам и повеселевшему выражению глаз, я поняла, что это понравилось его светлости. Он обернулся и шевельнул рукой, вперед вышел стоявший до сих пор в стороне мужчина.

— Аннель, хочу представить тебе моего сына — Себастьяна, по титулу учтивости маркиза Конненталь, наследника герцогского титула Коненталь.

— Очень приятно милорд, — как послушная девочка поздоровалась я.

Мужчина лишь склонил голову и, не слова не говоря, отступил назад. А его светлость тем временем подошел ко мне и, взяв за руку, повел к закрытым дверям. Те как по мановению волшебной палочки распахнулись (оказалось, что с той стороны стояли лакеи, затянутые в шитые галуном ливреи) и мы прошествовали в столовую. Один из них отодвинул стул герцогу, другой мне. Усаживаясь на него, Коненталь словно бы невзначай небрежно заметил:

— Аннель, действительно, почему ты не переоделась в платья, что были у тебя в шкафу в комнате? Неужели Меган тебе их не показала? В таком случае мне придется наказать ее за нерасторопность…

Понимая, что из-за моего упрямства и попытки отвадить от себя Кларенса, может пострадать невинный и к тому же подневольный человек, я быстро нашлась с ответом.

— Я не стала надевать их, поскольку не знала, можно ли мне сделать это. Я не спросила у вас разрешения.

Вот так. Получите, распишитесь! Вот какая я хорошая, какая правильная и скромная. И, тем не менее, делающая все по своему…

— Я даю тебе его, — милостиво кивнул герцог, принимая мои слова за чистую монету. — Будь добра уже к обеду выглядеть привычно нашему взгляду. Иначе это может вызвать ненужное любопытство среди приходящих в дом людей и слуг. К тому же твои нынешние одежды излишне откровенны: юбка не имеет достаточной длинны, а… Как это у вас называется?

— Блузка, — подсказала я.

— Да, да… Она самая, — продолжил герцог. — Она излишне прозрачна. И хотя ты предусмотрительно накинула на плечи шаль, но все равно сквозь ткань видно… — тут он небрежно пошевелил рукой, словно не одобрял слов 'нижнее белье'.

Я удивленно посмотрела сначала на мужчину, а потом перевела взгляд на свою грудь. Чего он там нескромного-то нашел?! Серая блузка из крепа, с застегнутым воротничком под горло… А-а-а! Понятно! Немного видно кружева у майки… То есть их дамочки в тугих платьях грудь из декольте вываливают, скрывая ею же белье и это считается нормальным и приличным, а тут он у меня кружавчики исподнего рассмотрел?! Вот!… Вот!… Пуританин!

Естественно я свой возглас оставила при себе. А лишь смиренно опустила глазки в тарелку и якобы смущенно проблеяла: