Записки старого дурака. Тетрадь девятая

А что делать с пустым местом? Оно не пустое. Под трибунами большое помещение. Там есть станция метро, проход в Кремль. Можно всё это переоборудовать под музей Революции. Электрички метро по мавзолейской ветке пускать… скажем, через два-три часа. Они будут очень популярны и народ пойдет. Безлюдное до селя место станет может быть любимым!

— Матрёна. Теперь-то твоя душонка довольна?

— Совсем нет.

— Что так? Надо поставить место Минина и Пожарского.

— Верно. Он стоял перед «ГУМом». Там была и ограда. Минин рукой показывал на слово «Закон». Его было видно над стеной.

— Памятник нужно поставить с противоположной стороны, между трибунами. Поближе к площади и ограду заказать.

— Что не так, Матрёна? Ты только представь: из метро валит народ, стоят лавочки на пешеходной дорожке, играют дети, цветы. Бродят экскурсии. Красивые павильоны торгуют напитками, закусками. Летом ярмарки, распродажи, парады.

— Да вот насчёт парадов. Незачем таскать военную технику по площади.

— Ты прав. Одна их самых главных площадей только для шествий, праздничных концертов…

— Матрёна, тебе не нравится!?

— Около кастлинского медведя прямо на могилах супостатов веселятся музыканты. Мы обалдели! Среди идолов…

— пуще прежнего Матрёна бранится. Не дают правительству покоя.

— По этому эпизоду, сказал мужик, — у меня есть предложенице. Так рифмованное. Я не поэт, поэтому не судите слишком строго.

Что стоит там не качаясь возле древнего Кремля?

Почему до сих пор терпит их Российская земля?

Почему с Небес лазурных не упал метеорит?

Почему оплот позора до сих пор им не побит?

Почему прах не развеян, он же всё ещё смердит?

Почему по чей-то воли поднимают их на щит?

Почему ещё довлеет над Россией срам и стыд?

Почему в Екатеринбурге идол всё ещё стоит?

Не собрать ли их всех в кучу, как ненужный старый хлам?

Пусть торчит над этой кучей знаменитый Самсусам!

И посеять в этом же месте наш колючий борщевик,

Пусть все знают и запомнят, что такое большевик.

— Матрёна, что скажешь?

— А кучу этого дерьма куда вы собираетесь деть?

— Во двор белого дома, Парламента, который был расстрелян Ельциным. Заключить эту кучу в стеклянный конус, над которым водрузить пятиконечную звезду. В звезде проделать окошко и вставить туда решётку. Лучше подлинную с Соловков или Магадана.

— Отличная идея. Выйдут парламентарии на балкон покурить, увидят, вдохновятся и за работу.

— Что скажешь, Матрёна? Женщины правят миром! За тобой последнее слово.

— Не христиане вы. Захоронить их там, где они родились.

Мужик вдруг засуетился и сказал.

— Права ты, Матрёна. Надо продолжить украшать Красную площадь. Лермонтов для нас, жившего не далеко от Площади, значит больше Адама Мицкевича. Если бы русский скульптор Церетели нашёл бы место ему на углу Ильинки, памятник охранялся бы как и все другие. А теперь честь имею. Меня уже ищут.

С этими словами он удалился в неизвестном направлении. Матрёна встала и тут я увидел почему она не продрогла до костей. Оказывается она сидела на шкуре барана. Она тоже удалилась по своим делам. Удалился и я. Таким образом Комитет спасения Красной площади был распущен 29 февраля 2024 года.

Вас там не ждут

Однажды рано утром в полдень порхал я по лужам пешеходной дороги. Только что до этого Сабянинская прихвостень протащило бочку-тару на тракторе и полил все лужи. Чудесным образом при взлёте над самой глубокой из них я столкнулся с Тамарой. Выбравшись на мелководье, после приветствия я затеял разговор.

— Давно вас не видел. Где это вы пропадали? И ваш благоверный исчез.

— Иван уехал на Донбасс. Около аптеки купил какое-то лекарство от старости. Проглотил таблетку, воодушевился и уехал.

— Да, да. Слышал по ТВ о каком-то лекарстве возвращающее молодость. Лекарство очень дорогое и не всем достанется. Эх Иван, Иван …Добрался он до Донбасса?

— Добрался и пропал. Оттуда прислали все его бумаги и документы.

— Кто отправил бумаги?

— Хозяйка квартиры. У которой он остановился. От него и для тебя есть послание.

— Это уже интересно!

Передав мне пакет, Тамара заторопилась.

Боже мой, Боже мой! Ай. Ай, ай, читатель, как вам не стыдно! Ты не знаешь. Кто есть Тамара! Да это же столетник! В тебе, читатель, нет ни грамма патриотизма. Киссинджера ты знаешь, про Лигачёва ты слышал, а у тебя под носом живёт свой национальный столетник, и ты ничего о нём не знаешь. И не стыдно? Пока ты будешь замаливать этот грешок, я буду изучать присланные мне бумаги.

Приговаривая, «ах, Иван, Иван», вскрывая конверт. Я вытаскиваю первый листок, читаю:

Я выпил чужой эликсир!

И я исправлю этот мир!

Ужасно зверский аппетит!

Что на столе всё в рот летит.

Мне было девяносто лет.

Теперь мне двадцать! Я атлет.

Я Бельведерский Аполлон,

Я геркулес, Дракон, Грифон!

А раньше был сплошной я жир.

Любимым местом был сортир.

По долгу в месте том сидел.

Я, облегчаясь, в даль глядел.

Вот мои впечатления от пребывания здесь. Думаю тебе будет интересно. Так вот, нет времени. Оно тут никому ненужно. Тут никто некуда не спешит. Здесь всё есть и одномоментно никого нет.