Записки тюремного инспектора

Вот эта современная свобода - распущенность - и является характерной чертой этого женского учебного заведения. Но не в этом дело. Гимназистки говорят лучше по-сербски, чем по-русски. Культура их нерусская, и проходят они программу нерусскую. Это настоящие сербские барышни. Даже в манерах и во внешнем облике у них нет ничего русского. Они уже ассимилировались, и только там, где есть разумные родители в семье, там еще сказываются родовые черты русского воспитания. И в этом молодежь не виновата. Это сделала сама жизнь.

Вообще надо сказать, что наши русские традиции на чужбине разваливаются. И это понятно. Срок пребывания русской эмиграции на чужбине слишком продолжительный, чтобы русским людям можно было сохранить свои бытовые черты. Все попытки муссировать за границей русскую культуру слишком искусственны.

Русская культура, русское искусство, литература и техника, конечно, получили мировое признание. Эмиграция разнесла эту культуру по всему миру и поставила на ней точку. Это то, что было. Это культура великого народа, создавшего великую культуру. Теперь этот народ рассеян по всему миру и постепенно теряет свою самобытность.

Русский обычай отходит в область предания и рассказывается детям как сказка, например:

«В углу икона с лампадой стоит, а на столе бурлит и клокочет самовар. А русский церковный звон колоколов, который невольно тянет снять шапку и перекреститься! А постные бублики на паперти у церкви во время говения! А русская зима и лихачи с цветными сетками на лошадях и кучера в валенках и синих армяках с такой же шапкой с зеленым или синим верхом! А заутреня под Светлый праздник, а плащаница, а Рождество Христово, а масленица с блинами, а пасхальный стол...»

Я был свидетелем и очевидцем, как горько плакали в эти дни русские люди, не имея возможности купить себе и детям на Пасху калача и по яичку.

Мы с братом тоже пережили эти чувства, когда первый год в Загребе мы не имели к пасхальному столу буквально ничего, кроме пшенной каши и чашки чаю. И я вспоминаю, как профессор Микуличич (патрон брата) прислал нам тогда от своего стола два ломтика торта.

Русское беженство живет в рассеянии, каждый в своем углу. Чтобы участвовать в общественной жизни, где соблюдаются еще русские обычаи, нужны деньги, которых нет. Встреча Нового года, праздника Рождества Христова, национальные концерты, русская опера, балет и т.д. доступны очень немногим. Объединяется русская эмиграция только в церкви. В церковь идет каждый. И идет как равный. Денег там не надо. Нет и принуждения. Нет и указаний свыше. Толпа теснится в церкви, на паперти и возле церкви. Церковь в эмиграции повсюду является центром, вокруг которого теснятся русские.

В храм Божий идут все - и люди разных взглядов, и политические противники и разных положений. Тут все равны. Я помню, как в Румынии к заутрени пришли все русские, и вдруг среди толпы узнали атамана Ангела, который был всем памятен по деяниям его при наступлении Петлюры на Киев в 1918 году. Он расстреливал офицеров, среди которых стоял теперь у заутрени. Уже утром офицеры искали случая встретить Ангела, но в церкви его никто не тронул.

Вот здесь, в Церкви, хранится русская культура с ее традициями, обычаями и нравами, а не в тех вечерах русской культуры, которые устраиваются официально во всех городах рассеяния русских людей. Мы бывали на этих вечерах, а мне лично приходилось и участвовать в организации их. И я бы назвал эти вечера не вечерами русской культуры, а вечерами бывшей русской культуры. Какой-нибудь доклад. Потом два-три стихотворения Пушкина или Лермонтова. Потом Чайковский в исполнении подрастающей молодежи; хор, танцы.

Одним словом, исполняется то, что творила когда-то Великая Россия. Это сохраняется само собою. Для этого не надо принимать особых мер. Русская литература не может исчезнуть, как не погибнет и русское искусство. А вот сохранить прежнюю русскую культуру для передачи ее подрастающим поколениям, то есть сохранить ее в жизни рядового беженства, сохранить бытовые ее черты и не дать беженству ассимилироваться и потерять хотя бы главные черты своей культуры, - вот эта задача чрезвычайно важна для будущей России, если ей суждено восстановиться.

Державная комиссия ликвидирует вывезенные из России средние русские учебные заведения, а между тем здесь, в этих закрытых учебных заведениях, не только хранится, но и воспринимается русская культура и русское просвещение. Институты и кадетские корпуса - это очаги русского просвещения. Хотя программа у них и принята сербская, но в большей мере, в институтах в особенности, проводилась неофициально и программа русская (музыка, пение, рисование, рукоделие, танцы, иностранные языки, программа чтения классической литературы и т.д.). Весь уклад жизни в этих заведениях русский. Все обычаи, традиции, нравы и даже привычки до мелочей сохранились здесь, передаваясь преемственно от старших воспитанников и воспитанниц к младшим.