Записки ведуна. Утопленник Васька и другие истории (СИ)

Как нам на катере сказали — свезло с погодой: тепло, солнышко, красота… Ветер только с воды холодный, так я у себя дома и не к таким ветрам привык. Гостиница моя оказалась не от пристани, а от посёлка в паре километров. Но мне понравилось — по лесной дороге хорошо идти, сосны и берёзы вокруг смешались, кустарник вдоль обочины, а в траве то тут, то там такие грибы-великаны, что я возле каждого стоял — любовался. Дикий человек, из цивилизации на природу попал… И пока шёл, чувствовал, что наблюдают за мной из-за сосен. Но сами не показываются, а приглядываются осторожно так да хихикают по-девчачьи. Ну я тоже вида подавать не стал, что заметил, так и дошёл до комплекса гостиничного. Только удивился, что навки так близко от людей живут и комфортно себя чувствуют.

Гостиница мне понравилась. Дом длинный, двухэтажный, мой номер на втором этаже оказался. Под окнами огород небольшой, кухня-столовая отдельно и хозяйский дом отдельно. А за гостиницей, между сосен, — дорожка к озеру небольшому и банька на берегу почти. И тихо так вокруг, уютно — красота, одним словом.

День я по окрестностям гулял, достопримечательности осматривал. Многое увидел и порадовался, что в таком месте дивном оказался. Даже навкины шутки это впечатление не испортили. А вечером кашей вкусной при гостинице поужинал и спать пошёл. Конечно, не один я тут гостил, да и взгляды на себе ловил женские, только не то место, чтобы романы ночные заводить. Духовное, чистое вокруг, можно и без случайных баб обойтись.

Прав я оказался. Спать лёг и выяснил: тонкие стены, хорошо всё слышно, вплоть как кровать под соседом скрипит. Хорош бы я был в ночных подвигах: ни вздохнуть, ни шевельнуться лишний раз. С тем и уснул, собой довольный.

Разбудили меня на рассвете. Со спины зашли и этим разозлили. Но когда я обернулся — разозлился по-настоящему: посреди комнаты, в водорослях и слизи, стоял и обтекал на чистый деревянный пол, по которому я с таким удовольствием ходил босиком, самый настоящий утопленник, в крестьянской робе годов двадцатых-тридцатых прошлого века.

Что за нечисть обнаглевшая!

— Слышь, ты! — я рыкнул на гостя. — Совсем охамел?! А ну собирай свои сопли и вали отсюда, я спать хочу!

Утопленник неуверенно переступил с ноги на ногу, а я понял, что ещё немного и начну орать в голос на это синюшно-опухшее чучело.

— А ну проваливай отсюда, кому сказал! А то прокляну так, что из своего пруда век не вылезешь! — я уже понял, откуда гость пришёл: наследил он знатно.

Угроза подействовала: местный утопленник исчез, забрав с собой свою лужу, но я уже понял: о простом отдыхе можно забыть.

После завтрака я отправился в посёлок: все дороги и маршруты разбегались оттуда. И, пока я проходил соседнюю базу отдыха, утренний гость шёл следом за мной по берегу озера, прячась в камышах и не рискуя подойти ближе.

— Как тебя звать-то? — Я хмуро покосился в его сторону. При жизни это был молодой деревенский парень, лет двадцати-двадцати пяти, простоватый, беззлобный, любящий выпить и приударить за девками. Судя по всему, с выпивкой ему везло куда чаще, чем с женским полом.

— Василий я, — шмыгнул носом утопленник. — Утоп я тута.

А то я не понял.

— По пьяни, что ли? — Я прищурился, вспоминая, как недвусмысленно косился на стол в моём номере Васька. На столе стояли бутылки с местными наливками и настойками на травах и ягодах — деду в подарок, да и я сам кое-что попробовал с удовольствием. У нас таких не бывало.

— Ну-у… — смутился утопленник, пока передо мной разворачивалась картинка почти столетней трагедии: пьяный Васька на новеньком тракторе заснул за рулём и въехал в воду, почти сразу уйдя на дно: озёра здесь обрывистые, глубокие и холодные. Так сразу и в нормальном виде не выплывешь.

— Это я… мне бы выпить и бабу какую… — Васька капал слизью на камыши. И пока я ошеломленно стоял, переваривая это заявление, утопленник решил меня добить:

— Ты добрый, я слышал. Навки про тебя хорошо говорили. Они же не русалки, им же всё равно с кем, они только со мной не хотят. А если ты попросишь, они мне дадут…

Тьфу ты, нечисть!

Я покосился в сторону леса. Навки уже ждали меня, но работать сутенёром я не собирался. И даже не потому, что лесные красотки предпочитали людей, а я был на них до сих пор сердит. Я не собирался выполнять пожелания каждого встречного утопленника.

— Ты себя-то видел? Чай, русалки и близко не подпускают? — Я усмехнулся, решив, что не помешает поставить обнаглевшего Ваську на место.

— Дык, я это… — утопленник удивленно оглядел себя. Синий, опухший, в слизи и водорослях. Одежда клочками да обрывками. — Мне так вроде положено…

— Положено, ну и лежи себе, а меня дела ждут, — я развернулся и пошёл дальше. И без того хорош был: стою посреди дороги и с камышами вслух беседую. Ладно, хоть нет никого вокруг.

— Утоп я, — беспомощно развёл руками Васька.

Тоже мне, оправдание.

— И что? — Я остановился и стал искать сигареты: тянуло меня порой, когда с духами общался. — Вон, на русалок погляди. Тоже утопленницы, а не чета тебе, хоть и хвосты рыбьи.