Заплачено кровью

- Получили десять километров звонкового кабеля, - перебил Лукьянюк, - а он рвется от малейшего натяжения, не успеваем чинить. Телефонные аппараты системы ТАБИП - без источников питания. И слышимость всего до пятисот метров, это мало. Приходится снимать со столбов телефонные провода в тылу, но этого мало, да они, когда намокают, тоже теряют слышимость. По сельсоветам насобирали стенных аппаратов, но они громоздкие, и этих мало.

- Мы на полк получили двухпроводной кабель с медными жилами в хлорвиниловой изоляции, - сказал старший лейтенант Качкалда, начальник связи 17-го артполка, - но он предназначен только для помещений. От взрывной волны обрывается, закапываем - слышимость теряется, изоляция при морозе крошится, на катушку начнешь сматывать - осыпается, как сухая глина. Да и мыши ее едят.

- Радиостанций всего две, - добавил капитан Бабур. - Одна рация РБ для связи с армией да в артполку "5-АК". Лейтенант Червов пытается отремонтировать еще несколько штук, но запчастей нет.

- А конных посыльных как используете?

- Всего десяток лошадей, а кормить их нечем, еле бродят. Две роты я использовал по цепочке, взвод на полк, а то и больше, так и передаем донесения.

- Начальник связи армии сказал, что ничего в ближайшее время дать нам не может, - сказал Румянцев. - Предложил проявлять инициативу на месте.

- Пойдем в наступление - все немецкие средства связи надо будет тщательно собирать, - сказал Гришин.

- Это конечно, - согласился Лукьянюк. - Только бы добраться до трофеев.

- А может быть, колючую проволоку использовать? - предложил Качкалда. Мы на финской иногда пробовали. А вместо изоляторов можно использовать резину от автопокрышек.

- Колючки надоест снимать, - усмехнулся Лукьянюк, - но попробуем. Тоже выход.

Полковник Гришин еще раз всмотрелся в схему связи дивизии. На бумаге она выглядела нормально. Он вздохнул, выругался про себя, что в ходе боя, особенно наступательного, он руководить им будет почти не в состоянии, встал и вышел из блиндажа.

Покрытое белой дымкой, светило зимнее солнце. Ветер был теплым, чувствовалось, что будет оттепель.

- Вот некстати, если потеплеет, лучше бы морозец, - сказал Гришин Яманову. - Пошли в политотдел.

Совещание политработников как раз заканчивалось, и полковник Гришин, чтобы не занимать времени, решил сказать всего несколько слов:

- Товарищи, костяк дивизии у нас надежный, много раз проверенный, но пополнение в основном молодежь, необстрелянные. И процент коммунистов невелик. Кстати, Петр Никифорович, сколько сейчас в среднем в стрелковых ротах коммунистов?

- По три-пять, есть и больше. Это на пятьдесят-восемьдесят человек в ротах.

- Да, раньше было больше.

- Но комсомольцев процент гораздо больше, - добавил Кутузов, начальник политотдела дивизии.

- Это хорошо. Всему составу политотдела сегодня же быть в батальонах. Командиров в бою не подменять, не мешать им руководить боем. Ваша задача прежде всего, настроить людей на наступление. Ну, а что делать в критические минуты, вы все знаете. Завтра последний день подготовки, а двенадцатого - в наступление, товарищи, - чуть торжественно сказал полковник Гришин.

Все заулыбались. Сразу в избе стало шумно.

- Наконец-то! - громко сказал кто-то.

- Товарищи, в беседах с бойцами обязательно скажите, что наступление мы начинаем от исторического Куликова поля, где один раз уже решалась судьба Родины, - сказал Кутузов. - На этом у нас все, товарищ полковник, повернулся он к Гришину. - Задача всем поставлена, людей по полкам распределил.

- Хорошо, пусть все идут в батальоны. Федор Иванович, - обратился Гришин к старшему политруку Архипову. Он хорошо знал его несколько лет, уважал и ценил, как политработника, - вы в какой полк назначены?

- К Фроленкову, товарищ полковник.

- Очень хорошо, а то он в бою бывает излишне горячим. Вы будьте в батальоне Нагопетьяна. Он хотя и смелый парень, даже слишком, но смотреть за ним надо. Может и сам пойти в атаку, никак не отвыкнет от привычки взводного. Воротынцев, - позвал Гришин небольшого роста командира, - Антон Корнеевич, а вас куда определили?

- В полк к Тарасову.

- Разумно. Полк необстрелянный, учтите это. И посмотрите там за комиссаром, это между нами, конечно. Связь можете держать непосредственно со мной. Я вам верю, Антон Корнеевич, - и Гришин крепко пожал Воротынцеву руку.

И Архипов, и Воротынцев были горьковчане, а к ним полковник Гришин питал особую слабость. Больше доверял, чем другим, и сейчас был уверен, что оба они не подведут и задачи свои выполнят.

Утром 11 декабря полковник Гришин сел в сани и поехал на последнюю рекогносцировку перед наступлением. В 771-м полку он долго рассматривал из окопа село Буреломы.

- Ну, как, Малхаз Ираклиевич, волнуетесь? - спросил Гришин майора Гогичайшвили.

- Есть маленько, товарищ полковник. Ночью наши привели пленного. Хотите посмотреть?

- Давай своего пленного. Давненько с немцами не спорил, - и Гришин пошел по ходу сообщения в блиндаж командира полка.

- Пригнитесь, товарищ полковник. Снайпер может стрелять, мою шапку прострелили, - услышал Гришин знакомый голос.