Заплачено кровью

- Эх, ребята... - грустно сказал Гуменюк, - даже не верится, что недавно мы были студентами, в белых халатах ходили, руки мыли с мылом. Все бы отдал, чтобы хотя бы на денек в Краснодар попасть... В этом году ни одного гарбуза не съел.

- Размечтались о чем, - протянул Набель. - Я вот мечтаю, как бы на соломе поспать, а он о гарбузах. Да скажи мне в июне перед отправкой на фронт, что через пять месяцев я не на Ла-Манше буду загорать, а в снегу под Тулой замерзать - в глаза бы плюнул...

Так и беседовали приятели вечером перед наступлением. А к ночи разошлись по своим местам, чтобы утром опять перевязывать раны, слышать стоны и крики, видеть кровь и безмерные страдания...

Полковник Гришин в ночь перед наступлением не спал. Хотя к бою все было готово - все шесть батальонов его дивизии могли подняться и пойти в атаку по первому сигналу, - сон не шел. Не спал он и потому, что ждал от генерала Крейзера нового диковинного оружия - гвардейских минометов.

Гришин пошел на КП и окликнул дремавшего у аппарата связиста.

- Гаврилов! Дай командующего.

Связист покрутил ручку аппарата, подал трубку и отошел в сторону.

- Алексей, - растормошил Гаврилов своего напарника Коробкова.

- Что? Смена?

- Нет пока. Полковник Гришин пришел, один. Спроси его насчет Героя-то.

Коробков почувствовал в голосе Гаврилова насмешливый тон и снова закрыл глаза.

Связисты изредка подшучивали над Коробковым, когда к ним приходил полковник Гришин.

Как-то в августе, после боев за Милославичи, Гришин и Коробков с его катушками оказались одни. Вдруг показалась машина с немцами. - "Прикроешь меня - к Герою представлю!" - пообещал будто бы Гришин Коробкову. Отстрелялся он тогда от немцев удачно. Догнали они с полковником Гришиным своих, об обещании он забыл, а Коробков так и не решился напомнить ему об этом. Потом он и сам понял, что Гришин пообещал ему Героя Советского Союза сгоряча, но ребята в батальоне узнали об этом и нет-нет, да и вспоминали. Когда выходили из окружения, Коробков нес мешок с наградами на всю дивизию. Их как раз получили накануне, но вручить не успели. Шел и думал, что несет, конечно, и свою награду, но не на груди, а в мешке.

- Ну, товарищ генерал, вы же обещали, что будут три "катюши", - услышал Гаврилов разговор Гришина с Крейзером.

"Катюши, какие-то... О девчонках в такое время, - подумал с неприязнью Гаврилов. - И куда ему сразу три?"

- Я понимаю, что оттепель, но проехать же можно. Дорогу расчистили специально... Хорошо... Жду, - Гришин положил трубку. - Гаврилов, как придет капитан-артиллерист, сразу ко мне в блиндаж.

Под утро Гаврилов услышал шум моторов. Вышел посмотреть. Приехали три автомашины с зачехленными кузовами.

Рослый капитан, выйдя из кабины, позвал его:

- Иди доложи командиру дивизии, что прибыла батарея "катюш".

"Так вот они о каких "катюшах" говорили!" - опомнился Гаврилов, никогда их до этого не видевший, но сразу догадавшийся, что это и есть те самые чудо-машины с рельсами вместо кузовов, о которых по фронту ходят легенды, что немцы бегут от них, как от огня.

А еще через час, в 6 утра, когда было еще темно, с этих машин сорвались и полетели на запад с чудовищным визгом страшные огненные стрелы.

- Вот это да! Илья-Пророк позавидовал бы! - сказал кто-то из стоявших рядом с полковником Гришиным. - Смотреть-то страшно, а как же тогда там...

- С таким оружием и не победить вшивых немцев? - воскликнул Гришин. Ну, расплата начинается...

"Катюши" дали три залпа и тут же уехали, а по всему участку фронта перед Буреломами застучали винтовочные выстрелы, в них вплелись пулеметные очереди, трассами уходя на запад и рассыпаясь у горизонта.

Каждые десять минут полковник Гришин звонил командирам полков: "Как поднялись? Хорошо. Сколько прошли? Мало! Поднять немедленно и - вперед! Почему опять залегли?" От возбуждения он часто курил. Связь с полками то и дело обрывалась, линейные исчезали в темноте один за другим, полковник Гришин ждал связи и ругался, ходил взад-вперед, то и дело выходил на воздух, но на улице все еще было темно, и видны были только вспышки выстрелов да кое-где начавшиеся пожары.

Примерно через час майор Гогичайшвили доложил командиру дивизии, что батальон старшего лейтенанта Мызникова ворвался в Буреломы в центре села.

Гитлеровцы, растерявшиеся, было, от удара "катюш" и дружной атаки в темноте, сумели организовать сопротивление, но главные свои силы бросили против полка Гогичайшвили, а фроленковцы - 1-й батальон капитана Баранникова, - атаковавшие Буреломы с левого фланга, используя первый успех, тоже ворвались в село.

В Буреломах, раскинувшихся почти на полтора километра, бой шел, едва ли не за каждый дом. Связь с атакующими батальонами то и дело рвалась, полковник Гришин нервничал, что не может, как это необходимо, влиять на ход боя. Несколько раз он порывался идти в боевые порядки, но полковник Яманов, более спокойный, останавливал его:

- Все равно наша берет, Иван Тихонович, - возьмем теперь эти Буреломы, вопрос времени.