Заплачено кровью

Лейтенант Василий Свиридов, с разбегу влетевший в эту людскую кашу, чуть было не напоролся на автоматную очередь рыжего немца, но его кто-то уже колотил лопаткой по каске. Потом Василий ткнул штыком в бок немцу, дравшемуся с нашим на могиле, потом увернулся от удара прикладом автомата, хотел развернуться штыком, но немец падал и сам, непонятно от чего.

Штыки в ближнем бою были надежнее автоматов, да и русские ловчее немцев частично перебили, а остальные, отбиваясь из автоматов в упор, расстреливая тех, кто подбегал со штыком, отходили с кладбища на луг и били оттуда прицельно, выбирая места, где нет своих.

"Не бой, а драка деревенская, только похлеще и с оружием..." - тяжело дышал лейтенант Свиридов, пучком травы оттирая штык от крови.

Рядом на растоптанной могилке сидел их старшина батареи Иваница, зажимая рукой вытекший глаз.

- Семерых гадов задавив...

Впереди еще стреляли, но кладбище русские и на этот раз отстояли.

Вольхин второй час не слышал команд своего ротного старшего лейтенанта Цабута. "Наверное, убили, - с тупым равнодушием подумал он. За день пришлось повидать столько смертей, что удивляться, казалось, было уже нечему. Сколько же раз ходили в атаку? Пять или шесть? Времени - семь часов вечера, а день кажется бесконечным... От взвода со мной остались семеро... Еще она атака и все, не подняться даже под пистолетом..."

Валентин вспомнил, что в последней атаке убило его сержанта, Олега Мухина. Он бежал впереди всех, вдруг стал заваливаться на спину и упал. Вольхин, когда стало потише, подполз к нему: пуля попала в сердце. У него в ушах долго еще стоял крик Олега: "В атаку!" - "А ведь мог бы хорошим художником стать", - подумал он тогда, вспомнив его рисунки в записной книжке.

А когда Вольхин час назад ползком обошел позиции своего взвода, на которых они лежали часа четыре, а до этого утром окапывались на позициях второго взвода, то в одном из мертвецов по долговязой нескладной фигуре узнал лейтенанта Данилова. Лицо его распухло на солнце и выползло из-под каски, как тесто, в оскаленном рту ползали мухи, от всего трупа исходил тошнотворный сладковатый запах. "Только вчера мы с ним курили и о чем-то еще говорили..." - содрогнулся Вольхин.

Вечером, после седьмой по счету атаки, пропал комиссар 771-го полка Петр Александрович Васильчиков. Шапошников, обзванивая батальоны, нашел его у Горбунова, который сам был к тому времени ранен и его потом с трудом вытащили с поля.

- Петр Александрович, приходи сюда срочно. Надо посоветоваться. Наумов здесь.

- Хорошо, иду, - устало ответил Васильчиков.

Но через пятнадцать минут его не было. Когда Шапошников через полчаса позвонил в батальон еще раз, связист ответил, что комиссар ушел в штаб.

"Где же он? Неужели снайпер снял?" - забеспокоился Шапошников. Он послал на розыски политрука Иванова из батареи Терещенко, но безрезультатно. Васильчиков то ли был ранен и отполз в камыши за лугом, то ли его просто не нашли, а это было и немудрено, потому что пришлось бы осмотреть не меньше сотни трупов.

Политрук Евгений Иванов, для которого гибель комиссара Васильчикова за весь этот страшный и длинный день стала последней каплей, стоял перед Шапошниковым и плакал.

- Конечно, снайпер, - подумав, сказал Шапошникову Наумов. - Из политбойцов, что утром прислали, уже никого не осталось. - Охотятся специально...

Он не стал говорить, что есть и еще одна версия гибели комиссара: убит в спину кем-то из западноукраинцев, чтобы больше не поднимал людей в атаку.

- Полковник Гришин, товарищ капитан, - подал связист трубку Шапошникову.

- Слушаю, товарищ первый.

- Как обстановка? Взял Милославичи?

- Нет, - сдерживая вздох, ответил Шапошников. - Очень большие потери. В батальонах осталось по сто - сто пятьдесят человек, за сутки через медпункт прошли около восьмисот раненых... С полковым врачом даже истерика была столько раненых, - связать пришлось... За день артиллерия полка израсходовала полторы тысячи снарядов. Ранены два командира батальонов, убит Васильчиков, ранены помощники начштаба полка Пронин, Бакиновский, Василевский, заменявшие ротных и комбатов. Командный состав выбит почти полностью.

- Пойдешь сам и лично поднимешь людей в атаку, - после довольно длинной паузы холодно сказал Гришин. Ему казалось, что Шапошников сильно сгустил краски: в полку он был днем и обстановка была в общем-то нормальной.

- А кому прикажете передать командование полком?

- Кто с тобой есть?

- Кроме лейтенанта Тюкаева - никого.

- Хорошо, пошли Тюкаева, пусть он организует атаку.

Шапошников позвал лейтенанта Тюкаева, стоявшего здесь же, посмотрел ему в глаза. Он любил и уважал его - работник был расторопный, аккуратный и вдумчивый, первый помощник в штабных хлопотах да и внешне вызывал симпатию: открытое русское лицо, прямой взгляд, большой лоб. Как не хотелось посылать его на, в общем-то, бессмысленное и смертельно опасное дело...

- Возьмите с собой человек десять и идите в батальоны. Поднимайте людей в атаку еще раз. "Ничего и эта не даст, - подумал Шапошников. - Надо что-то срочно делать, выводить остатки полка из боя..."