Заповедник людей

— А тебя, кстати, уже обыскались, — Нина сурово глянула на Игната. — Мужчины начинают площадки крепить, а ты здесь.

Игнат поворачивается к Ане, раздувает ноздри, вроде хочет что-то сказать, но та кивает и многозначительно произносит:- Иди, мы с тобой потом договорим.

— Аня, я понимаю, ты постоянно пребываешь в нежном возрасте, — говорит Нина, а Яна обидно смеётся, поправляя сильными руками на плече саженцы, — но ты до борзоты ленивая, что даже тошнит, когда я вижу твою нахальную рожу. Все пашут до потери пульса, а тебя постоянно надо где-то разыскивать. Допросишься, Аня, пайки лишим.

— Эй, помягче! — взрывается Игнат.

— Ты иди, дорогой, я как-нибудь сама разберусь, — цепенея от гнева, выговаривает Аня, но умудряется погасить в глазах вспыхнувшее бешенство:- Чего пристала, эти дрова надо посадить? — Аня ковырнула саженцы ногой. — Посажу, проблему нашла.

Нина некоторое время ждёт, что ещё скажет Аня, но та демонстративно собирает саженцы и взваливает на плечо, вызывающе смотрит:- Где их воткнуть?

— У Яны тоже забери, — властно произносит Нина, — а мы ещё за саженцами пойдём. А посадишь у тёрна, там уже несколько ям вырыто. Под вечер проверим… подруга, — с пренебрежением произносит Нина и, они уходят обидно посмеиваясь.

— Ничего, мы скоро все посмеёмся, — лицо у Ани некрасиво дёргается, она злобно глянула на Игната:- Тебе сказали брёвнами заниматься, так иди и не мозоль мне глаза. Вечером Гурия ко мне позовёшь.

— Нахальные девицы, — вякает Игнат.

— Иди уже, и прошу, не делай резких телодвижений, строй забор, он нам самим понадобится.

Игнат медленно встаёт, чешет вспотевшую спину, оттопырив в сторону локоть, закатывает глаза от наслаждения, ласково смотрит на Аню и та, едва успевает скорчить доброжелательную мимику. Затем он громко скребёт подбородок под густой бородой, затем…

— Милый, — не выдерживает Аня, — ты бы помылся.

— Зачем? К вечеру вновь вспотею, — искренне удивляется Игнат.

— Всё же я настаиваю, — хмурится Аня, брезгливо поджимая губы и морща аккуратный носик.

— Ладно, в море окунусь, — слегка раздражается Игнат, гордо выставляет бороду и с важностью удаляется.

— Береги яйца от акул, — с иронией шутит Аня и с тоской смотрит вслед, вздыхает, произносит сама себе:- Что поделать, других нет, надо бы из этого козла всё выжать, затем пинком под зад, — она собирает саженцы, с пренебрежением смотрит на работающих вдали женщин, бредёт к ним пунцовая от раздражения и гнева. Сейчас бы выбросить эту охапку дров, но ведь Нина действительно лишит пайки, прецеденты уже были, а всё это быдло её поддержит… даже Алик, сволочь этакая, сошёлся с Машкой! А у той, ни рожи, ни кожи и даже веснушки есть. Пигалица, ей бы физиономию набить! К сожалению, эта дрянь, ногам дерётся словно лошадь и кулаки острые, это Аня испытала на себе, когда сунулась к ней со своими претензиями по поводу Алика. Ничего, к Идару подкачусь, всем достанется! Аня несколько успокаивается и даже улыбается.

Забор устанавливается ударными темпами, последние брёвна втыкают непосредственно в подводную гряду, идущую перпендикулярно берегу в море. В прошлом эта гряда являлась верхушкой скалы, под ней сразу начинаются обрывы — излюбленное место белых акул. Вот и сейчас они кружат в непосредственной близости от работающих людей, выискивая неосторожных. Но люди знают их коварство, способность акул выпрыгивать на сушу и вовремя отходят к берегу.

Викентий Петрович и тренер давно в пути, Виктор знает, что они профессионалы, но что-то гнетёт душу. Ему кажется, что всё пройдёт не слишком гладко. Беспокоит некоторая странность, разведка Идара всё ещё не нашла их поселение. Или уже нашла? Но тогда почему нет нападения? Виктор знает, Идар будет использовать любой случай, чтобы укрепить своё положение. А может он просто выжидает, ищет удобный случай, чтобы наверняка, накрыть всех махом. Людей у него сейчас в достаточном количестве и он может позволить себе подождать без особого вреда для себя. А ещё этот непонятный дед.

Старец Харитон почти не выходит из бывшей тюрьмы. В самом конце грота сложил из тяжёлых камней алтарь, на стене выцарапал изображение глаза, а под ним разжёг очаг, чтобы Хримус хорошо видел своих рабов. Старец не спешит, он знает, рано или поздно, все с благодарностью примут его веру, а Хримус, давший способность одним лишь взглядом перемалывать души людей, поможет ему в этом святом начинании. Мир рухнул, а кто остался в живых, тот должен своей жизнью божественному Хримусу.