Заповедник потерянных душ

– Я не знаю. Я не помню. Я вообще ничего из того, что вы сказали, не помню! И Хаустова никакого я не знаю! Господи! Что же происходит-то?!

Стул из-под него все же куда-то подевался, потому что он вдруг понял, что лежит, скорчившись, на полу, а Бодряков стоит над ним и льет ему на голову воду. И требует не симулировать. А у него и в мыслях не было. Ему просто было очень плохо. И снова хотелось пить.

А потом он услышал голос девушки. Милая девушка Аня. Симпатичная, нежная, выбравшая странную профессию и странного грубого напарника.

– Ему правда плохо, товарищ капитан. Он синий весь, – говорила она, склонившись так низко, что Гена слышал запах ее духов. Невероятно приятный. – Надо врача.

– Господи! Еще алкашей не хватало нам тут откачивать! – взорвался Бодряков. – Ну, вызывай врача, Малахова, чего квохчешь?

Потом Гене на голову снова полилась вода, и он, блаженно улыбнувшись, отключился.

Глава 20

Почему-то с самого утра казалось, что сегодня ей повезет. Всю ночь снились красивые цветные сны. Проснулась в отличном настроении. Миловидная ведущая утренней передачи, которую она всегда смотрела за завтраком, пожелала самого доброго утра всем. А значит, и ей в том числе. И потом, выходя из подъезда, она поймала себя на том, что улыбается. Странное ощущение. Почти забытое. Такого с ней давно не случалось. Все больше хмурилась. На пару с Бодряковым. Тот день ото дня становился все более мрачным. Ей приходилось подыгрывать. Даже на «ты» почти перестала к нему обращаться. Только на «вы».

Машина завелась, не чихнув ни разу. На проспекте впервые за месяц не попала в пробку. И дежурный в отделе улыбнулся ей и пробормотал, что она замечательно выглядит.

Ну, задался же день, ну!

– Доброе утро, – произнесла она, заходя в кабинет.

– Доброе, – буркнул Бодряков, усевшийся спиной к двери. – Опаздываешь, Малахова?

– Никак нет, товарищ капитан, – нарочно звонко цокая каблучками, она прошла на свое место, демонстративно глянула на часы над дверью. – Московское время семь сорок пять. Еще пятнадцать минут…

– Хватит! – грубо оборвал ее капитан и покосился в ее сторону. – Чего это сияешь с утра, Малахова?

– Настроение хорошее, товарищ капитан. – Она все еще улыбалась. – Задалось с утра.

– Ну-ну… Посмотрю я на твое настроение, когда тебе придется в мусоре копаться.

– В каком мусоре?

Неприятный холодок коснулся щек, Аня почувствовала, что бледнеет. Она сегодня в новой блузке. В красивой, дорогой блузке. И юбку два раза только надевала. И каблуки! Она сегодня надела босоножки на высоких каблуках. Просто по настроению, безо всякого умысла.

Он это нарочно?! Он специально хочет ей настроение испортить? Потому что она сегодня хорошо выглядит? И не просто хорошо, а отлично! Даже дежурный отметил на входе.

Ох, Бодряков! Какой же все-таки черствый. И грубый. И невнимательный. И присматриваться к нему, по совету полковника Сидорова, совершенно скоро расхочется. И думать о нем вечерами. И немножечко мечтать, когда засыпала.

– В каком мусоре, товарищ капитан?

– В мусоре гражданина Никулина, лейтенант Малахова, – снова противным ворчливым голосом отозвался Бодряков. – Вот заключение врача из районной больницы, куда нашего подозреваемого доставили. Ознакомься.

Он даже не подал ей бумаг. Просто кивком указал. Они лежали на краю его стола.

Аня взяла их, встала у окна, принялась читать. Потом перечитывать.

– То есть врач утверждает, что в крови Никулина почти не было алкоголя?!

– Не врач утверждает, Малахова, а анализы. В крови гражданина Никулина доза алкоголя была минимальной. Зато уровень психотропного вещества, название замороченное, прочти сама, зашкаливает.

– Получается, что его опоили?

– Не факт. Просто мог выпить паленой водки.

Было видно, что Бодрякову не хотелось сдаваться. Не хотелось отступать от версии, которая могла рассыпаться за минуту. Дальше-то что? Дальше тупик. Дальше все сначала.

– Это сколько паленой водки надо выпить, товарищ капитан, чтобы отключиться на четыре дня?

– А кто говорит про четыре дня, Малахова?

– Никулин говорит.

– А-а-а-а, ну да, ну да. Никулину верить можно и нужно. Он о своем алиби позаботился, Малахова. И сумку с продуктами в холодильнике оставил с чеком из магазина. С его слов, и посуды набил, и водки расплескал. С его слов. А ты и уши развесила. И вот, чтобы ты была бдительнее, Малахова, и осторожнее, поедешь к нему домой. И проверишь наличие пакета с мусором, который он оставил под вешалкой. С его слов, – закончил Бодряков противным скрипучим голосом. Швырнул ей ключи через стол. – Пакет тот упакуешь, как следует, и доставишь в лабораторию. Пусть наши эксперты поколдуют над мусором. Найдутся, нет, в той водке следы психотропного вещества, выбившего Никулина на четыре дня из памяти. Да, про понятых не забудь. Иначе все добытые нами вещественные доказательства не будут иметь веса в суде.

Он даже не взглянул на нее! Даже не отметил, как она прекрасно сегодня выглядит! Какая на ней красивая новая блузка. И каблучки. Скользнул по ней равнодушным взглядом и отправил рыться в мусорном пакете в квартире подозреваемого.