Заповедник. Соперники Смерти

Тайга. … Необозримая сибирская тайга! Когда она исхожена тобой вдоль и поперек, когда ты ее знаешь и понимаешь, то поневоле теряешься. Что и как надо о ней написать, чтобы человек, ни разу ее не видевший, проникся? Одно из лучших описаний тайги и жизни в ней есть у Григория Федосеева – геодезиста и писателя. Читайте и поймете, какая она – тайга. А вообще-то она разная. Тайга Горной Шории – это гигантские ели высотой в пятиэтажный дом, со стволами в четыре обхвата. Ветви у таких елей начинаются на высоте 5–6 метров. Идти по такой тайге – мука! Это жуткий и непроходимый бурелом. Северная тайга совсем другая – это довольно чахлая лиственница и корявый, но могучий кедр. Под ногами стланик и карликовая березка – штанодер! А грибы в северной тайге – фантастика. Можно косить. Белый гриб имеет шляпку до 50 см в диаметре. Но наилучшие грибы – рыжики. Их можно есть сырыми. А если солить, то через два дня они уже готовы. Тайга – это заботливая мать. И накормит, и обогреет, и укроет. Даже зимой. Но зимой она может стать и мачехой, если оплошаешь. А какие летом в тайге бывают комары! Сядет такой комарище на спину и кэ-э-к воткнет жало, так оно – не поверите! – из живота вылезет! Во зверюги! А тот самый пресловутый гнус (он же мокрец, он же мошка, мошкара), вот он – страшен по-настоящему. Имеются, конечно, средства и против гнуса, имеются, но… лучше не надо. Гнуса не надо.

Тайга у Города, в Заповеднике, совсем другая. Культурная. Хотя и довольно нетронутая. Ее в Заповеднике не пакостят, жалеют.

…На одном из таежных перевалов стояли трое друзей: Кэп, Док и Техник, которого еще со студенческих лет окрестили Тексом. Четвертый – Монтажник, он же Монти – должен был догнать их позднее. Итак, стояли они и любовались именно такой, относительно культурной тайгой. Из сплошного желто-зеленого ковра тайги, покрывающей горы, выступали громады скал. Одни – поближе, другие – далекие. Это была их юность и молодость. Вдруг Док продекламировал:

Холмы – это вечная слава.

Ставят всегда напоказ

на наши страданья право.

Холмы – это выше нас.

Всегда видны их вершины,

видны средь кромешной тьмы.

Присно, вчера и ныне

по склону движемся мы.

Смерть – это только равнины.

Жизнь – холмы, холмы… [1]

– Лирик, блин, – проворчал, отдуваясь, Кэп, – пошли дальше… Нам еще топать, да топать… десяток километров, не меньше…

– Да успеем… Отвык ты, морячок, в рубке своего дредноута ногами шевелить, отвык, – ехидно произнес Текс. – В прежние годы мы от этого места до стоянки за полтора часа добегали… а то и быстрее.

– Ага, добегали, – огрызнулся Кэп, – лет тридцать назад…

– Да, ребята, пошли, – поддержал Кэпа Док, – нечего резину тянуть.

И – закинув за спину рюкзаки, они дружненько двинулись дальше. Тропка, хорошо выбитая ногами туристов и усыпанная желтым листом, то поднималась вверх, петляя, то резко падала вниз. Тропу буквально на каждом шагу пересекали узловатые корни сосен, что стояли вдоль тропы. Из-за них она почти везде имела вид лестницы с неравномерными ступенями…

Вскоре они свернули на едва заметную стежку, уходящую в сторону, в долину. Там остановились.

– Раньше она пошире была, – отметил грустным голосом Кэп, – гораздо шире.

– Так это хорошо, мало ходят… Значит, на нашем месте почти наверняка никого не будет, – возразил Док, потом, помолчав, спросил:

– Ребята, а Монти не проскочит поворот на эту тропку?.. Уж слишком она заросла.

– Не, это Кэп проморгал бы поворот, ведь последний раз он здесь был – когда, Кэп? – повернувшись к нему, спросил Текс.

– Да лет уж двадцать прошло, – ответит тот.

– Вот видите, а Монти каждый год здесь шастает, так что не боись, дохтур, через часок он нас догонит!

И друзья снова зашагали по еле заметной и сильно заросшей тропке, которая с каждым десятком метров все круче и круче опускалась в сырость распадка. Вдруг резко потемнело – будто кто свет выключил, вернее, не выключил, а сильно притушил. Это было так неожиданно, так внезапно, что они разом остановились и уставились на небо. Полумрак – и даже не полумрак, а что-то похожее на туман – окружал друзей. Причем этот туман возник как-то сразу, со всех сторон одновременно – вот его не было, а вот – они уже в тумане. И еще – тишина! Ватная тишина. Не было слышно ни шума ветра по вершинам деревьев, ни звука птичьих голосов. Стало как-то зябко, тоскливо, даже тревожно.

– Дождь, что ли, натягивает? – задумчиво вопросил Кэп. Голос его звучал глухо и тихо – будто он стоял не в шаге от Дока, а метрах в пятнадцати.

– Наверное… даже птиц не слышно… да и деревья не шелохнутся. Не иначе гроза надвигается, – недоуменно оглядываясь по сторонам, произнес Текс.

– Ладно, ребята, двигаем, двигаем! Если гроза – палатку надо успеть поставить…