Запределье. Осколок империи

— Что до квалификации, то мы получаем последние медицинские новости из-за границы с опозданием всего лишь в два-три месяца. Журналы, монографии и тому подобное. Думаю, что одновременно, если не раньше, чем в большевистской столице. К тому же один из наших людей там, — он махнул в сторону окна рукой, — вполне компетентный медик. Ты не представляешь, скольких сил мне стоило уговорить его остаться у большевиков. Но он нам полезнее там.

— И все равно, я считаю…

— Дело даже не во врачах и лекарствах, — отец не слышал сына и говорил как будто сам с собой. — Дело в самой болезни. Она необычна.

Перед мысленным взором Еланцева всплыло его последнее посещение больничной лаборатории, где день и ночь лучшие умы Новой России бились над разгадкой «детской чумы», окрещенной так с легкой руки микробиолога Серебренникова. Хотя ни одного случая заболевания среди взрослых выявлено не было, а все дети уже заболели, по настоянию эскулапов посетители были облачены в «противочумные» костюмы — длинные халаты и высокие бахилы. Лица их закрывали марлевые повязки, делающие все голоса одинаково глухими.

— Для чего все это? — недовольно спросил Манской, с недавних пор вместо пропавшего без вести атамана Коренных ставший одним из ближайших помощников генерал-губернатора, с неудовольствием натягивая пахнущие карболкой перчатки с длинными раструбами. — Боитесь, что вынесем заразу за пределы ваших владений? Она там и без того свирепствует.

— Увы, Сергей Львович, — развел руками точно так же «упакованный» Серебренников. — Меня больше волнует, чтобы посетители не притащили в мои стерильные владения каких-нибудь посторонних бацилл.

— Делайте все, что вам говорят, — буркнул Владимир Леонидович, послушно исполняя все указания медиков — здесь, в царстве белых халатов и масок он чувствовал себя не в своей тарелке и непривычно робел. — Тут вам не плац…

Убедившись, что экипировка «гостей» безупречна, эпидемиолог провел их непосредственно в «святая святых».

— Видите, вот тут мы делаем посевы бактерий в питательной среде, — провел он экскурсантов вдоль стеллажей, уставленных плоскими стеклянными баночками, накрытыми стеклами — внутри содержалось что-то малоаппетитное. — Все культуры помечены номерами, и каждый из них соответствует больному, у которого взят… Вот тут — бациллы бордетелла пертуссис…

— Знаете ли, — генерал-губернатор брезгливо изучил одну из баночек, в которой на полупрозрачном буром желе расплывалась неопрятная серовато-розовая клякса, напоминающая обычную плесень. — Мы с Сергеем Львовичем люди военные, не слишком-то разбираемся в вашей премудрости. Нам было бы понятнее, если бы вы объяснили доступным языком.

— Ну что тут непонятного! — всплеснул руками Серебренников. — Обыкновенный коклюш! А вот тут — скарлатина. Здесь — дифтерия. Рядом — ветряная оспа. А вон там — кишечная палочка.

— И что все это значит?

— Значит это, что единой болезни, как таковой, нет. Вернее, ничего нового, неизвестного.

— Как же так?

— А вот так. Мы надеялись выделить какую-то новую, ранее неизвестную бактерию, имеющую эндемичное… местное, — поправился ученый, — происхождение. Ну, по аналогии с жуком, поедающим посевы. Ан нет. Болезни старые, давно хорошо изученные, излечимые…

— Так в чем же дело?

— А дело в том, что они вдруг перестали поддаваться лечению, — упавшим голосом сообщил профессор. — И вообще, они странные. Бактерии вялые, плохо размножаются в питательной среде. Если бы не очевидные результаты, я бы заключил, что вызывать болезни они не могут — слишком слабы.

— Откуда же это все взялось? — ткнул Еланцев толстым от перчатки пальцем в баночку с «пертуссисом».

— Это как раз неудивительно, — махнул рукой медик. — Все перечисленные бациллы отлично могут жить в совершенно здоровом организме, не вызывая болезни. Количество их не критично.

— Чем же вы объясняете эпидемию, если микробы не могут вызвать болезни?

— Я сказал, что не могут они ее вызвать в здоровом организме. А в организмах наших пациентов как будто кто-то разом выключил сопротивляемость. Он теперь не сопротивляется даже слабым возбудителям, зато отчаянно борется с действием лекарств, призванных этих возбудителей убивать. Детские организмы как бы взяли своих убийц под опеку.

— Разве такое возможно?

— Как видите — да. Науке давно и хорошо известны случаи, когда даже ослабленные штаммы микроорганизмов могут привести к смерти пациента ослабленного. Например — авитаминозом… Цингой, цингой! — перевел ученый свои слова на доступный язык.

— Ерунда какая-то! Откуда цинга у здоровых детишек?

— Вот и я про то же. К тому же даже у самых ослабленных организм не покровительствовал микробам так, как здесь. Это какая-то загадка. Возможно, это болезнь, возбудителя которой современными методами определить просто невозможно. Не доросла до этого наука.

— И что же делать?

— Можно было бы попробовать выделить ослабленную культуру из крови выздоровевших и ввести ее больным. Вполне вероятно, что это поможет, но…

Профессор поднес руку к маске, коснулся очков, словно хотел их протереть, и тихо закончил:

— Но выздоровевших нет. Только умершие…