Запредельный человек

— В этом и кроется опасность и надежда. Сперва я отнесся к тебе снисходительно, ты забавлял меня: такой необычный и экстравагантный, внес искорку новизны в мою предопределенную жизнь. Но теперь... мне больше не смешно. Космос кишит великими силами, Дэмми, и сквозь твой необычный разум я мельком их разглядел. Это отпугивает и притягивает. Я понимаю, как узко мое восприятие многопорядковой реальности, какую мелкую роль играет разум. Когда ты только заговорил о побеге, я содрогнулся: столь смелый вызов порядку мелочных вещей! Ну а теперь я вижу: Консенсус — лишь пена на глади пруда реальности, за которым лежит великий океан. Мне страшно, но я пустился бы в плавание по нему, даже если бы это привело к гибели.

— Вот и славно, — сказал Дэмми. — Вот и готовься. Люк откроется через четыре секунды.

Он дал мысленный сигнал, пробудивший заранее приготовленный шаблон атаки, ощутил, как мощное поле Флосса мягко сливается с его. В нематериальной оболочке, окружавшей их, сместились векторы силы, энергии развернулись и потекли иначе. Появилось отверстие; они ударили вместе, расширили свое поле, чтобы внедриться и уподобиться сети силовых линий, лежащей в основе узилища. Быстрыми и четкими ударами перестроили матрицы напряжений, переписали координаты, перенаправили контрапунктические потоки внутри энергетического поля. Реальность сменила систему координат; неосязаемые переплетенные плоскости сдвинулись, огромные нематериальные шестерни пришли в сцепление. Все неким образом... начало меняться.

Флосс затрепетал, прядая крыльями.

— Похоже, ты нашел плоскость проницаемости среди слоев энергий, — изумленно проговорил он. — Дай секунду, чтобы освоить этот принцип через призму математики.

— Притормози. Ты забегаешь вперед. Заметил, как я расплел узлы напряженности, что, разумеется, приведет эндокосм к подобию с экзокосмом, и... Чего мы ждем? Давай выбираться!

— Ты полетишь со мной на Альмиону? Или мне лучше не пытаться?.. Ты, странное создание, предложил и впрямь хрупкую и ненадежную идею.

— Если работает — используй.

— Дэмми! Ты снова меня изумляешь. Твоя логика наделена чистой красотой теоремы Паминдора. Но — начнем.

— Погнали, — сказал Дэмми, ощутив, как странно сводит мышцы лица и выкручивает язык, тогда как голос ревет и вибрирует в замкнутом пространстве.

Флосс сжался, сложив крылья. Дэмми закрыл глаза, осторожно выставил ногу вперед. Провалился в липкую жижу, выдернул ногу, пошарил и, наконец, нашел опору. С большим усилием, цепляясь за шипастую лиану, сделал еще шаг, встал на упругий холмик, отдышался. Обернулся в поисках попутчика. Во мраке, который даже здесь, на краю обширного, источающего миазмы болота, был вечен, он с трудом разглядел хрупкую фигуру.

— Ты как? — тихонько спросил Дэмми.

— Кажется, я застрял, — прошептал в ответ Флосс голосом, дрожащим от еле сдерживаемой паники.

Работая охотничьим ножом, Дэмми принялся резать лианы и пробрался к инопланетянину. Горячий влажный воздух окутывал, словно тяжелая мокрая простыня.

— Давай, — поторопил он, — не так уж и далеко осталось.

Схватив Флосса за тонкую руку, он провел его до участка твердой земли. Где-то поблизости что-то пронзительно заклекотало, послышался всплеск. Флосс жался к Дэмми.

— Возможно, нам лучше вернуться, — дрожащим голосом предложил он.

— Как будто один путь вкруг Вселенной короче другого, — напомнил Дэмми и двинулся дальше.

Тянулись субъективные часы. Дэмми внезапно осознал, как устал. По всему телу саднили царапины от шипов. Бедолага Флосс стойко плелся позади, то и дело слабо покряхтывая. Дэмми то и дело приходилось возвращаться, чтобы освободить хрупкое создание из плена трясины, лиан или переплетенных ветвей. Наконец впереди показалась твердая земля, едва приметная в свете маленькой бледной луны, — склон блеклого серого холма. Преодолев последние метры, Дэмми рухнул ничком без сил.

«Странно, — еще подумал он, — как похожа поверхность, на которой он лежал, на пол в тюремной капсуле». Открыв глаза, он увидел похожие стены. Рядом, сидя на корточках, оглаживал крылья Флосс.

— Что.. — начал Дэмми. — Да как же... после стольких часов... если не дней?

Флосса это как будто не заботило.

— Невероятно, — заметил он секунду спустя, — мне кажется, мы преуспели.

Жизнь в тюремной капсуле после захвата нисколько не изменилась. Ощущения движения не было, и за временем получалось следить только по периодической доставке пайка и сопутствующей уборке отходов — дело, с которым Монтгомери справлялся посредством простого трюка с телекинезом. Перемещал отходы в опустошенные капсулы и отправлял во внешнюю среду, природа которой оставалась неопределенной в терминах любой из земных наук.