Запрещаю тебе уходить

– Зачем ты это сделал, Жень? – шёпот задрожал на ветру. – Ты ведь мог ему сказать, что между нами ничего нет. Ты же… У тебя Оксанка была. Зачем? – Вопрос повис в воздухе. Я повторила одними губами, давя готовые вырваться рыдания: – Зачем?

Опустившись на колени, прямо на мокрую траву, я положила к памятнику гвоздики. Земля была холодная и мокрая. Джинсы моментально напитались влагой. Я сидела, пялясь на чёрный гранит, где слайдами проносилось прошлое… Объятия Женьки после соревнований. Мне шестнадцать, а он взрослый, серьёзный. Букет цветов у двери в номер с запиской от него. Его объятия, когда я после ссоры с Женей пришла к нему. Длинный халат и взгляд моего Жени… Съёмная комната с отклеивающимися обоями и его гнев. Я бы могла продолжить. Он знал это. Но так и не сказал…

Дождь усилился. Я открыла коньяк и сделала большой глоток. Теперь можно было не прятать слёзы – их не было видно. Цветы намокли, шарф стал тяжёлым. Склонив голову, я глухо заплакала.

– Зачем, Женька? – повторила я снова. – Ну зачем?

В ответ – только шелест дождя и отдалённое карканье вечных охранников ушедших в иной мир.

– Ты хотел, чтобы я была твоей или что? Нет… Нет ведь, правда? Я же тебя знаю. А видишь… У нас с тобой всё равно сложилось, – я засмеялась сквозь слёзы сухим, лающим смехом. Вытерла мокрый нос и глотнула коньяк. – У нас с тобой Мишка получился. И я… Ты понимаешь, что я дала ему вторую жизнь? Это ты постарался, чтобы так сложилось? Там, наверху, попросил кого-то за него? Как, Жень?! Это ведь было почти невозможно… Оксанка… – я перевела взгляд на другое имя.

Что мне было сказать ей? Я ничего не сказала. Сжала пальцами траву. Дождь стал затихать. За считанные секунды он снова стал пылью, а потом прекратился совсем. Волосы липли к лицу, а я сидела на земле и не могла заставить себя встать. Минута, две, три…

Позади тихонько скрипнула калитка.

– Ты знал его? – спросила я, не поворачиваясь к Ивану.

– Немного.

Он помог мне подняться. Я протянула ему коньяк.

– Раз знал.

– Я за рулём, Анастасия Сергеевна.

– Правила для того, чтобы их иногда нарушать. Хотя бы немного.

– Будь на вашем месте кто-то другой, я бы нарушил.

– А чем я хуже?

– Лучше, – уголок его губ дрогнул. Он посмотрел на плиту. Смахнул капли с бронзового цветка. – Они оба это знали. Не просто же так выбрали вас.

– Лучше бы не выбирали, – вздохнула я. – Может быть…

– Мы не знаем, что лучше и что могло бы быть.

– Да, – я хлюпнула носом. Сделала ещё глоток. – Да, не знаем.

Ваня снова посмотрел на памятник.

– Возможно, всё это было только ради того, чтобы вы спасли их мальчика. Дороги жизни – они такие… запутанные. А может быть, ради того, чтобы какая-нибудь девочка из ваших учениц ухватила свою птицу счастья за хвост. Может быть, не осуществив свою олимпийскую мечту, вы осуществите десяток других.

Я опять хлюпнула носом. Прижала кончики пальцев к губам, а затем дотронулась до имени, выгравированном на плите. Посмотрела на Ваню и пошла к калитке.

Может быть. Всё может быть. И мне, наверное, нужно было подумать об этом, но уже не сегодня.

Сегодня у меня похороны. Ненависти или любви? Об этом я тоже подумаю не сегодня.

Глава 26

Настя

Если бы не звонок Егора, я бы, наверное, проспала всё на свете. Перед тем, как ответить, я посмотрела на часы и едва не выругалась.

– У тебя что-то важное? – спросила я, одновременно пытаясь сообразить, что должна сделать.

Хорошо ещё, что не нужно было вести в сад Никиту, иначе на утреннюю тренировку я бы точно опоздала. И что, спрашивается, случилось с будильником?!

– Ты сегодня на катке?

– Да, – сонная, я вышла на кухню. Включила кофемашину. – Егор, давай всё потом? Я дико опаздываю. Если ты будешь виноват в том, что я не успею выпить кофе…

– Я тебя подброшу, – перебил он. – Через пятнадцать минут буду у тебя. Насчёт кофе не парься. Выпьешь в машине.

Не успела я возразить, он повторил, что через пятнадцать минут будет ждать меня у подъезда, и завершил вызов. Я потёрла лоб. После вчерашней истерики голова была тяжёлая. Найдя в аптечке обезболивающие, я налила-таки кофе. Дурная привычка запивать им лекарства, отделаться от которой я не могла, сколько себя помнила.

– Мы такие, какие есть, – сказала я тихо, вспомнив наш недолгий разговор с Женей на этой кухне. Обвинять его в категоричности и эгоизме было так же глупо, как обвинять меня в любви ко льду.

Набрав Ивану, я попросила его не приезжать сегодня. Голос его звучал натянуто. Я испугалась, что с Мишей что-то не так.

– Да нет, – я почувствовала, что он улыбнулся. – С мальчишками всё в порядке. Ник уже в саду.

Поблагодарив его, я стала собираться на работу. Забрала волосы в хвост, стараясь не обращать внимания на опухшие глаза с тёмными тенями под ними. На то, чтобы попытаться скрыть напоминание о вчерашнем дне, не было времени. Всё, что я успела, – плеснуть в лицо холодной водой и прижать пальцы к глазам. На ходу допивая кофе, я прочитала сообщение от Егора и, набрав в ответ «Иду», накинула пальто.

***

– Опять он? – спросил Егор, едва увидев меня.