Запретное

Я топаю обратно к дому. Это дурацкое платье такое короткое и тесное, что я начинаю мерзнуть. Я чувствую такую опустошенность, такое разочарование. И все же я только позволила себе разочароваться. Почему я не могу для разнообразия вести себя нормально? Почему не могу заставить себя поцеловать его? Может, это было бы не так страшно. Может, я выдержала бы это… Свет в гостиной до сих пор горит. Я смотрю на часы — без пятнадцати одиннадцать. О, пожалуйста, только не очередная ссора между Китом и Лоченом. Я отпираю дверь, но она заела. Я пинаю ее дурацкими высокими каблуками, которые, вряд ли надену снова. В доме тихо, как в огромной могиле. Я стаскиваю туфли и бреду по коридору босиком, чтобы выключить свет в гостиной. Все, что я хочу сделать — это лечь в постель и забыть об этом паршивом, само обманывающем вечере.

Фигура на краю дивана заставляет меня вздрогнуть. Лочен сидит, сгорбившись и уронив голову на руки.

— Я вернулась.

Никаких признаков подтверждения моих слов.

— Кит еще не вернулся? — с тревогой спрашиваю я, опасаясь очередной сцены.

— Он пришел около двадцати минут назад.

Лочен даже не поднимает голову. Очаровательно.

— Между прочим, у меня был отличный вечер, — мой тон едкий. Но если он чувствует к себе жалость только потому, что в одиночку уложил детей спать, то я отказываюсь доставлять ему удовольствие, сообщив о том, что мой вечер тоже был дерьмовым.

— Вы только ужинали?

Вдруг он поднимает голову и награждает меня пронзительным взглядом. Смущаясь от его внимательного осмотра моего внешнего вида, я осознаю, что моя прическа растрепалась, непокорные локоны свисают мне на лицо, влажные от стояния под мелким дождем.

— Да, — медленно отвечаю я. — А что?

— Ты ушла в семь. Сейчас почти одиннадцать.

Я не могу поверить, что это говорит Лочен.

— Ты хочешь сказать, что я должна быть дома в определенное время? — мой голос становится громче от возмущения.

— Конечно же нет, — раздраженно огрызается он. — Я просто удивлен. Четыре часа — это чертовски много для ужина.

Я закрываю за собой дверь в гостиную, когда чувствую, что у меня начинает подниматься давление.

— Он длился не четыре часа. Пока мы проехали полгорода, пока нашли место на стоянке, пока дождались столика… Мы просто говорили — много говорили. Оказывается, он очень интересный парень. Ему точно также не повезло в жизни.

Как только у меня с губ слетают эти слова, Лочен вскакивает, широкими шагами подходит к окну, затем дико начинает раскачиваться взад-вперед.

— Мне наплевать, что бедный маленький богач не получил желаемой машины на восемнадцатилетие — я наслышан об этом в Бельмонте. Чего я не могу понять, так это, почему, черт возьми, ты притворяешься, будто была на ужине, если тебя не было четыре часа!

Этого не может быть. Лочен сошел с ума. Он никогда в жизни так со мной не разговаривал. Я никогда раньше не видела его таким злым на меня.

— Хочешь сказать, что я должна отчитываться о каждом своем шаге? — Я бросаю ему вызов, у меня в недоумении расширяются глаза. — Ты действительно просишь меня рассказать тебе шаг за шагом все события сегодняшнего вечера? — мой голос продолжает повышаться.

— Нет! Я просто не хочу, чтобы мне врали! — начинает кричать Лочен.

— Что я делала или не делала на свидании — не твое собачье дело! — кричу я в ответ.

— А почему это должно быть секретом? Ты просто не можешь быть честной?

— Я и говорю правду! Мы сходили поужинать, поговорили, он отвез меня домой. Конец рассказа!

— Ты действительно думаешь, что я настолько доверчивый?

Это уже последняя капля. Скандал с Лоченом после недели игнорирования — идеальный конец вечера горьких разочарований, который, признаюсь, мог бы быть таким замечательным. Все, чего я хотела, когда пришла домой, — это забраться в постель и попытаться выбросить из головы все упущенные возможности. А вместо этого меня подвергают обвинениям.

Я начинаю пятиться к двери, поднимаю руки, как бы сдаваясь.

— Лочен, я не знаю, в чем твоя чертова проблема, но ты полный ублюдок. Что с тобой случилось? Я пришла, ожидая, что ты спросишь меня, хорошо ли я провела время, но вместо этого ты допрашиваешь меня, а потом обвиняешь во лжи! Даже если что-то и случилось на этом свидании, с чего ты вообще взял, что я захочу тебе рассказать?

Я разворачиваюсь к двери.

— Значит, ты спала с ним, — решительно говорит он. — Какая мать — такая и дочь.

Его слова рассекают воздух между нами. Моя рука замирает на холодном металле ручки. Медленно, болезненно я оборачиваюсь.

— Что? — слово срывается с губ маленьким дуновением воздуха, едва громче, чем шепот.

Время, кажется, остановилось. Он стоит передо мной в зеленой футболке и потертых джинсах, сжимая пальцы одной руки ладонью другой, спиной к огромной части ночи. Я оказываюсь перед незнакомцем. На его лице любопытный болезненный взгляд, как будто он плакал, но огонь в его глазах жжет мне лицо. Какой я была глупой, обманывая себя, что знаю его так хорошо. Он и до сих пор мой брат, но впервые мне кажется незнакомцем.